«Софийский призыв»: трансграничные расследования коррупции и взаимодействие с европейскими прокурорами

Пролог

«…Переход все новых и новых стран к рыночной экономике привел к практике взимания сборов, комиссий и «откатов». Эти практики настолько масштабны, что затронули целые секторы экономики. Наиболее чувствительными из них являются энергетика, строительство инфраструктуры, торговля вооружениями, самолетостроение и добыча природных ресурсов. В этих сферах национальных интересов некоторые крупные корпорации взяли на вооружение коррупцию в качестве предпочтительного образа действий. Так, несколько тысяч политиков, принимающих решения по всему миру, выходят из-под любого контроля. Коррупция в крупном масштабе возможна благодаря соучастию в ней западных банков. Она использует оффшорные схемы. Примерно шестьдесят территорий или государств предоставляют ей убежище…».

Так начинается документ, названный «Парижский призыв» и подписанный в 2003 году совместно прокурорами, следственными судьями и общественными организациями разных стран. Среди тех, кто первыми подписал его — Бернар Бертосса (прокурор Женевы, Швейцария), Бальтазар Гарсон (следственный судья, Испания), Франческо Саверио Борелли (прокурор Милана, Италия), а также такие организации, как African Network of Parliamentarians, Global Witness, Sherpa, Survie, Transparency International и другие.

Далее в документе говорится: «Вместо того, чтобы тщетно надеяться на реформы в этих государствах, можно придумать новые правила для самих себя. Изменившемуся миру должно соответствовать изменение правил».

Подписавшие «Парижский призыв» эксперты выдвинули в документе ряд требований, в частности:

• запретить банкам открывать дочерние компании или принимать средства от учреждений в странах или территориях, которые отказываются применять международное правовое сотрудничество или применяют его только формально;
• обязать все системы международных денежных переводов обеспечить полное раскрытие финансовых потоков, включая точное выявление бенефициаров и лиц, отдающих приказы о финансовых операциях, чтобы в случае уголовного расследования правоохранительные органы могли полностью отслеживать подозрительные операции;
• юридически обязать политически значимые персоны (PEPs, politically exposed persons) доказывать законное происхождение их средств. Если ононе может быть доказано, имущество может быть подвергнуто конфискации в пользу граждан;
• создать отдельный состав преступления: «коррупция в особо крупном размере»; Назначить для него меру наказания, аналогичную мере, предусмотренной за посягательство на фундаментальные интересы нации.

Спустя 15 лет этот документ поражает своей актуальностью. Расцвет трансграничной коррупции сопровождается трудностями в ее судебном преследовании. По правилам правового государства, доказательства правонарушения должны быть получены по обе стороны границы, и в случае, если речь идет не о демократиях, а о постсоветских странах, правосудие европейских стран сталкивается с серьезными проблемами.

Постановка проблемы

Осенью 2017 года Экспертная группа по борьбе с трансграничной коррупцией Гражданского Форума ЕС-Россия провела круглый стол в Софии, в котором приняли участие действующие следственные прокуроры Италии, Испании и Украины, а также следователь в отставке из России, болгарские, французские и российские журналисты и антикоррупционные активисты.

Идея круглого стола возникла при составлении Экспертной группой сборника «Провал операции: почему европейские правоохранители неспособны противостоять трансграничной коррупции» (февраль 2017).

В своих статьях авторы сборника констатировали две проблемы.

Во-первых, при расследовании случаев международной коррупции их передача в суд и исход дела в суде не очевидны. Общественное мнение и пресса, в особенности пресса в правовых государствах, не осознают трудностей проведения трансграничных расследований и ограничиваются констатацией очередного провала следствия и отсутствия возбужденных дел. «Во время Олимпиады в Сочи говорили о коррупции, но приговоров суда по этому поводу нет», — отчиталось, например, швейцарское телевидение в 2014 году. При этом действия австрийской компании в Сочи, среди совладельцев которой — российский олигарх, находившийся на тот момент под уголовным расследованием Испании за возможное отмывание денег, сопровождались нарушениями прав человека — массовой бесплатной эксплуатацией мигрантов на строительстве пятизвездочных отелей. По завершению строительства нелегальных строителей выдворили из России, не заплатив денег. Антикоррупционный активист Алексей Навальный составил карту предполагаемой коррупции в Сочи. Но, несмотря на отчеты гражданских активистов, приговоров суда — российского или любого другого — по поводу коррупции в Сочи действительно нет.

Закрытие расследований в Европе или заканчивающиеся ничем судебные разбирательства  происходили, в частности, из-за отсутствия правовой помощи из стран, не являющихся демократическими, но демонстрирующих высокий уровень коррупции.

Проблему отсутствия ответов, полезных следствию, на запросы о международной правовой помощи помогли бы решить доказательства, полученные гражданскими лицами (журналистами, расследователями и т.д.) и предоставленные правоохранительным органам в странах, где ведется расследование. Например, по делу об отмывании денег компанией Prevezon (дело Магнитского) суд в США разрешил использовать в качестве доказательства копии документов (англ.), добытых адвокатом, когда ответ из России на международное следственное поручение так и не поступил.

Но такие истории успеха в Европе — редкость. Один из авторов нашей группы Константин Рубахин описывает в докладе свой опыт безуспешных обращений с информацией о предполагаемом отмывании денег одним из российских олигархов в прокуратуры разных стран ЕС, отвечавших, как правило, молчанием на его запросы ¹Провал операции: почему европейские правоохранители неспособны противостоять трансграничной коррупции. Экспертная группа по борьбе с трансграничной коррупцией Гражданского форума ЕС-Россия. 2017, стр. 38.. В случае возбуждения проверки идут годами, и оценить их эффективность журналистам или гражданским активистам практически невозможно.

Группа обратилась за комментариями к прокурору Женевы в отставке Бернару Бертосса, подписавшему в свое время  «Парижский призыв».

Прокурор Бертосса сообщил следующее: «В настоящее время исполнение международных следственных поручений — это акт доброй воли правоохранительных органов той страны, которая их получает» ²Интервью в Женеве, 29/09/2017. . В первую очередь прокуроры занимаются «домашними» делами, а потом уже чужими поручениями, при этом у них нет обязательства отвечать на них.

«Осуждать по приговору суда в отсутствие доказательств, которыми являются ответы из страны, на территории которой было совершено преступление, деньги от которого отмываются, значило бы нарушать принцип правового государства», — сказал г-н Бертосса.

Но нет ли здесь злоупотребления принципом правового государства?

Экспертная группа по противодействию трансграничной коррупции Гражданского форума ЕС-Россия. Источник: eu-russia-csf.org

Борьба с коррупцией в Италии. Управление по борьбе с мафией

Прокурор итальянского города Перуджи Луиджи де Фикки в течение шестнадцати лет — до 2001 года — был одним из прокуроров Управления по борьбе с мафией в Риме, в отделе «новой мафии». Под «новой мафией» подразумевалась организованная преступность, прибывавшая в Европу из стран бывшего СССР с конца 1980-х годов.

Де Фикки стал свидетелем метаморфоз преступных групп из бывшего СССР, которые в конце 1990-х годов стали обосновываться в Европе. Это стало новым злом, с которым итальянцам пришлось учиться бороться, поскольку мафиозные группы из бывшего СССР отличались от «каморры» и «ндрангеты», и речь шла не об одной, а о многочисленных группах.

Как рассказывает Де Фикки, впервые он столкнулся с «русской мафией», когда в 1995  году правоохранительные органы США запросили экстрадицию из Италии Мони Эльсона и Иосифа Роизиса ³Криминальные авторитеты российского происхождения в США в 1990-е годы. по делу Солнцевской ОПГ.

В итоге 19 фигурантов были арестованы в Италии за принадлежность к ОПГ, похищение и вымогательство. «Это было первым крупным делом российской оргпреступности в Италии, которое находилось в компетенции Центрального отдела Управления по борьбе с мафией. Однако плохая новость была в том, что судья в Италии отменил ордер на арест, выданный следственным судьей (судья в рамках предварительного следствия), поскольку его содержание было “очень похожим” на запрос заместителя прокурора Итальянской республики», — рассказал Луиджи де Фикки.

Затем в 2001 году началось дело, получившее название Russiangate. Всего следствие велось в отношении более ста подозреваемых в шести странах. Оно было частью скандала с отмыванием 40 миллиардов долларов. Деньги происходили как из криминальных организаций, так и из фондов, незаконно экспроприированных у государства «представителями российской бюрократии и КГБ». Они прошли через офшоры (Каймановы острова, Науру) и компании в Италии и других странах. Позже эти деньги очутились на счетах в крупных западных банках, включая Bank of New York (банк в итоге заплатил штраф). «Это были огромные потоки капиталов. Средства инвестировались обратно в Россию уже отмытыми, то есть так, чтобы невозможно было отследить их происхождение», — рассказал Луиджи де Фикки. В рамках дела в Италии был арестован Алимжан Тохтахунов.

В конце 2009 года прокурор де Фикки представил отчет в Высший совет судебных органов Италии, попросив коллег не недооценивать явление русской мафии, поскольку, по его словам, борьба с терроризмом теперь поглощает все внимание СМИ и заслоняет все политические проблемы (ит.).

Г-н Де Фикки объяснял в своем докладе, что, «учитывая близость российской мафии к политической власти, некоторые считают, что слишком большое внимание к этому явлению может поставить Западную Европу, зависящую от России из-за ее энергетических ресурсов, в очень неловкую ситуацию».

Это остается справедливым и поныне. «Из восточноевропейских стран, в особенности из России и Казахстана, до сих пор сложно получить ответы прокуратур. Нам приходится посылать запросы о лицах, близких к властям, или олигархам с международным охватом деятельности, и ответы получить обычно затруднительно», — сказал де Фикки в своем выступлении в Софии.

На круглом столе Луиджи Де Фикки напомнил, что российские инвестиции сомнительного происхождения продолжались быстрыми темпами в большинстве европейских стран, в том числе в Италии, «где сомнительный капитал течет десять лет в мир торговли, туризм, недвижимость, гостиницы, производство одежды, фермы». Ломбардия, Тоскана, окрестности Венеции, Адриатическое побережье, Сардиния — любимые места, где оседают эти деньги. Маленький анклав Сан-Марино — 61 кв. км и 33 000 жителей — буквально наполнен россиянами, что, по словам прокурора, заслуживает особого внимания, и здесь эффективный обмен информацией о российских инвесторах между различными странами играет решающую роль.

Борьба с коррупцией в Испании. Специальная Антикоррупционная прокуратура

Своего рода аналогом итальянского Управления по борьбе с мафией является Специальная прокуратура по борьбе с коррупцией и организованной преступностью Испании. Ее представитель, прокурор Хосе Гринда, рассказал, что Специальная прокуратура начала работу в 1995 году. Она подчиняется Генеральному прокурору, который, впрочем, одобряет все предложения по расследованию дел, которые находятся в ведомстве Специальной прокуратуры. Сотрудники поступают на работу по конкурсу.

Специальная Антикоррупционная прокуратура расследует масштабные коррупционные аферы. В неполный список правонарушений, расследуемых ею, входят транснациональные взятки, злоупотребления полномочиями, растрата бюджетных средств и, наконец, расследование отмывания денег.

«Мы беремся только за дела особого значения, которые нам поручает генеральный прокурор страны по предложению руководителя Антикоррупционной прокуратуры. Мы занимаемся делами по всей Испании. Но одна из главных характеристик нашей работы — международный охват. В нашей деятельности мы ориентируемся на сотрудничество», — заявил г-н Гринда.

Недавно Антикоррупционной прокуратурой Испании начато расследование по делу Сергея Магнитского. Следствие полагает, что часть средств, выведенных из бюджета России с помощью мошеннической схемы возврата НДС, которую раскрыл Магнитский, отмывалась именно в Испании. Коррупционная составляющая в этом деле — предполагаемые откаты российским чиновникам, а особое значение дела, получившего международную известность, продиктовано его правозащитным характером.

Нередки случаи, когда политики, ставшие объектами антикоррупционных журналистских или прокурорских расследований, заявляют об «ангажированности» прокуроров, расследующих их дела. В России в последнее время пресса избегает использовать слово «мафиози» и даже называет граждан, находящихся в красном списке Интерпола по подозрению в отмывании денег, «благотворителями» или «бизнесменами» — как представляются они сами.

По словам Хосе Гринды, ничего удивительного в этом нет.

«Прошли те годы, когда преступные организации занимались только нелегальной экономикой. Современные ОПГ часто занимаются абсолютно законным бизнесом. В настоящее время любая фирма, даже государственная компания, может служить цели отмывания денег криминальной организации. Более того, в поисках легитимизации богатые персоны начинают отмывать не только деньги, но и свой имидж. Сначала в своих родных местах они начинают строить футбольные клубы, больницы, спортзалы. Наконец, они начинают заниматься социальной легитимизацией на национальном и международном уровнях. Они создают благотворительные фонды, которые используют как для отмывания денег, так и для улучшения своего имиджа», — рассказал испанский прокурор.

Наконец, по мнению прокурора, наступает третий этап отмывания репутации — политический.

«В 1950-е — 1960-е годы мафия переживает второй этап эволюции и становится государственной организацией. Государство — источник денег. В 1950 — 1960-х годах мафиозные организации начинают взаимодействовать с политиками, чтобы мошенническим путем получить больше выгоды от государственных заказов. Контакты с политиками служат трем целям: чтобы коррумпировать их, получить законодательные преференции и, наконец, создать собственную политическую партию. Есть такое мнение: если ты являешься членом ОПГ в России, то рано или поздно представишь свою кандидатуру на выборах от ЛПДР господина Жириновского», —  заявил Гринда на круглом столе.

По мнению прокурора, законодательная или политическая легитимация коррупционеров (третья фаза) очень опасна, поскольку в итоге коррупционеры примут выгодные для них законы.

Украина: на пути реформ

В диалоге в Софии принял участие Виталий Кравец, прокурор Специальной Антикоррупционной Прокуратуры (САП) Украины. Это ведомство было создано в 2015 году под давлением ЕС. Оно является структурным подразделением украинской Генпрокуратуры, однако обладает самостоятельностью в ведении расследований. Чтобы занять место в САП, прокуроры проходят отбор по конкурсу. В конкурсную комиссию входят представители общественности.

В настоящее время САП готовит к передаче в суд дело народного депутата Украины Николая Мартыненко. По версии следствия, он создал подставные компании (shell companies) для взимания взяток с чешской компании «Шкода», а также создал схему с компанией-посредником в Австрии, куда поступили около 30 миллионов долларов за поставки ядерного топлива из Казахстана на украинское госпредприятие.

Украинский прокурор заметил, что процесс налаживания взаимодействия с зарубежными коллегами занял примерно полгода — столько понадобилось, чтобы направить международное следственное поручение в виде, приемлемом для Швейцарии, а также преодолеть недоверие коллег, ранее имевших негативный опыт взаимодействия с Генпрокуратурой Украины. Затем адвокаты Мартыненко пытались добиться запрета передачи информации о его швейцарских счетах в Украину в течение восьми месяцев, но запрос был отклонен.

«Расследование было бы невозможно без получения нами материалов зарубежных коллег, в первую очередь швейцарских, а также Австрии, Чехии и других стран ЕС. В вопросах взаимодействия с ними нам помогла Консультативная миссия ЕС в Украине, даже с использованием механизма Eurojust до ратификации его соглашения с Украиной. Такая практика возможна только в воюющих государствах», — пояснил Кравец.

На вопрос, расследуются ли в Украине дела в отношении олигархов, участвующих в коррупционных схемах, Виталий Кравец ответил: «Фирташ, Пинчук и Ахметов являются фигурантами расследований НАБУ ⁴НАБУ — Национальное антикоррупционное бюро Украины. и САП. Конечно, конкретных подозрений пока нет, но работа ведется в нужном направлении. Если уже предыдущие 20 лет привели к такой ситуации, реформы нужно активизировать. Чтобы цена, которую государство сейчас платит за конфликт на востоке нашей страны, не была напрасной».

Сотрудничество следственных прокуроров различных стран

«Разумеется, мы используем различные соглашения, протоколы между различными органами юстиции, в частности, Eurojust ⁵Eurojust — агентство Европейского союза по взаимодействию судебных органов в странах ЕС., и все это справедливо и для Восточной Европы», — отметил на круглом столе Луиджи де Фикки.

При этом даже из западных стран бывает затруднительно быстро получить ответы на запросы по организованной преступности. «Таков мой опыт, например, с Мальтой — на переписку были потрачены месяцы, однако нужных ответов так и не удалось добиться. Были проблемы и с Францией, когда речь шла о запросах, касающихся сложных расследований», — рассказал де Фикки.

Бернар Бертосса в своей книге ⁶Bertossa, Bernard. La justice, les affaires, la corruption : Conversations avec Agathe Duparc. 2009. рассказывает, что иногда следственные поручения поступают в форме, не соответствующей законодательству данной страны. Тогда прокурор может просто позвонить своему коллеге за границу и указать ему на недостатки. Но подобный звонок является «актом доброй воли и отсутствия лени прокурора».

О том, что прямые звонки между коллегами в разных странах возможны, рассказывал в Софии и Луиджи де Фикки: «Я могу, например, позвонить своему коллеге во Франции, чтобы обменяться информацией и оказать друг другу поддержку в ходе расследования. Мы можем решить 90% вопросов, даже не обращаясь в Министерство юстиции. Это, конечно, прогресс». Такая ситуация немыслима для Украины. «Такого, конечно не бывает, чтобы украинский прокурор звонил европейскому коллеге», — отметил Виталий Кравец.

В 2010 году российская Генпрокуратура направила в Испанию международное следственное поручение с просьбой допросить задержанного Геннадия Петрова по делу о рэкете со стороны Владимира Кумарина⁷Известный петербургский криминальный авторитет, возглавлявший Тамбовскую преступную группировку, в настоящее время находится в заключении.. К этому же времени относится предоставление российской прокуратурой в Испанию коротких информационных справок по поводу деятельности тамбовской ОПГ и роли в ней подозреваемых в Испании выходцев из России в рамках расследования уголовного дела «Тройка» испанской прокуратурой.

Однако в последующие годы все изменилось, и к 2017 году российская прокуратура фактически стала брать на себя функции не расследователей, а адвокатов подозреваемых: вместо ответа на конкретные вопросы испанской Прокуратуры российская Генпрокуратура направила в Испанию досье — справки о том, что у различных российских силовых ведомств нет претензий к Илье Траберу (об этом на круглом столе рассказал Хосе Гринда).

Хосе Гринда (слева) и Луиджи де Фикки на круглом столе в Софии. Фото: Агат Дюпарк

Перспективы принудительного международного правового сотрудничества

По мнению Луиджи де Фикки, необходимо создать Общеевропейскую Прокуратуру. В 2017 году сообщалось о 16 странах ЕС, готовых поддержать такой план (англ.). Эта идея обсуждается в ЕС с 2009 года.

В настоящее время международное сотрудничество антикоррупционных прокуроров реализуется на основании следующих документов: Конвенция ОЭСР по борьбе с подкупом иностранных должностных лиц при осуществлении международных коммерческих сделок (1997), Конвенция ООН против транснациональной организованной преступности (Палермо, 2000 г.) и Конвенция ООН против коррупции (2003 г.).

«Конвенция Палермо и Конвенция ООН против коррупции дают нам рычаги взаимодействия, — говорит Хосе Гринда. — Например, я веду дело в Испании и нахожу, что моя информация может быть полезна моим российским коллегам. Я могу сообщить ее в российскую прокуратуру. Это — формальная передача информации, и она может послужить началу расследования в России. Например, таким образом мы передали в Россию данные по заместителю директора ФСК Николаю Аулову и заместителю директора Следственного комитета Игорю Соболевскому…».

В отношении последних испанские прокуроры Хосе Гринда и Хуан Каррау написали доклад для Национального суда Испании в 2015 году, где сказано следующее:

«Бездействие российских властей в отношении господ Аулова и Соболевского может привести к делам против них в настоящем процессе (англ.) в соответствии с положениями Конвенции ООН против коррупции от 31 октября 2003 года и Конвенции ООН против транснациональной организованной преступности от 15 ноября 2000 г.».

«В Генпрокуратуру Украины мы тоже передаем информацию. С Италией у нас есть очень широкий обмен — как с Национальным управлением по борьбе с мафией, так и с его региональными отделениями», — сообщил Гринда.

На вопрос о том, обязательно ли обмениваться информацией с государствами, в отношении с которыми существует проблема доверия — Россией и другими, Гринда ответил отрицательно: «Ни Палермская Конвенция, ни Конвенция ООН против коррупции не обязывают государства спонтанно обмениваться данными, поскольку санкций за отсутствие обмена не предусмотрено. Конечно, я могу объяснить своему начальнику, почему в том или ином случае лучше не делиться информацией по причине того, что, скорее всего, она попадет к тем же лицам, в отношении которых получена. В этих случаях, если государственный орган в целом не внушает доверия, стоит задача найти там отдельных хороших собеседников».

Сейчас за неисполнение международных правовых поручений стороны не несут никакой ответственности.

«Наиважнейший вопрос в деле расследования транснациональной преступности — это вопрос решения об ответственности сторон за не исполненные надлежащим образом отдельные международные поручения. Когда мы говорим об отсутствии ответственности, мы в основном анализируем нормативные документы, принятые по линии Интерпола, которые в основном и регламентируют порядок их направления и исполнения. Но существует множество иных коллизионных правовых норм, например, соответствующие конвенции ООН. Есть ратифицированные Россией международные законодательные акты по борьбе с коррупцией. И исходя из положения этих ратифицированных конвенций ООН возникает вопрос, а нельзя ли, ссылаясь на них, поставить вопрос о халатном отношении к своим собственным обязанностям? А за это уже наш Уголовный кодекс предусматривает определенные санкции. Если ученые решат, что реальных рычагов давления для исполнения международных поручений нет, то можно выработать рекомендации, или проект соответствующего законопроекта для принятия Совбезом ООН, что станет реальным шагом борьбы с международной преступностью», — написал по итогам мероприятия его участник, бывший старший следователь по особо важным делам Следственного управления Следственного комитета при МВД РФ в Санкт-Петербурге Андрей Зыков.

«В настоящее время не существует санкций за несоблюдение поручений, направленных в рамках международного правового сотрудничества. Для того чтобы такие санкции появились, нужен новый обязывающий международный договор, — сказал швейцарский прокурор Бернар Бертосса в разговоре с автором. — Однако в таком случае его должны подписать все страны-участницы договора, но очевидно, что, например, Россия его не подпишет».

Г-н Гринда пояснил, что в абсолютном выражении российская Генпрокуратура даже больше сотрудничает с испанской, чем прокуратуры Швейцарии, Германии, Великобритании и других стран Европы. Однако при этом правовой помощи из России требуется в несколько раз больше по объему, чем суммарно из всех этих стран:

Схема, с помощью которой прокурор Гринда проиллюстрировал правовую помощь прокуратуре Испании из России (слева) и из других стран: объем запросов (белый цвет) и ответы (черный цвет). Справа сверху вниз: Великобритания, Швейцария, США, Германия, другие страны.

В целом, проблема является системной, и правовая помощь может не поступать из Великобритании в Испанию, из Испании в Швейцарию и т.д.

По словам испанского прокурора Гринды, стоит отдельно выделять страны, в которых практика «не сотрудничать» является системной, среди них — Израиль, Великобритания и Кипр. Он не одинок в своем мнении.

Бернар Бертосса в своей упоминавшейся выше книге отмечает, что «полицейская и судебная система Великобритании не совместима с эффективностью в преследовании финансовых преступлений», а у британских следственных органов гораздо меньше полномочий, чем у их коллег из континентальной Европы. Ситуацию был призван изменить Serious Fraud Office — орган британского правительства, созданный в 1987 году и  уполномоченный расследовать серьезные коррупционные и мошеннические преступления. Впрочем, и в нем затерялись обращения российских активистов по поводу сокрытия в этой стране денег российских чиновников.

Что касается Кипра, Бернар Бертосса считает, что Кипр «упорствует в своем отказе участвовать в международном правовом сотрудничестве в любой форме», при том что именно в этой стране были открыты счета, в том числе, российским криминалитетом. Вообще же, по его мнению, чтобы выяснить, какая страна серьезно, а не на словах, борется с отмыванием денег, нужно побывать в офисе ее прокурора и посмотреть, на сколько следственных поручений из-за рубежа он ответил.

В Софии Хосе Гринда также рассказал о запросе Испании об экстрадиции украинского бизнесмена Дмитрия Фирташа из Австрии. Речь идет о коррупционных преступлениях, имевших место в Испании. В частности, по данным испанской антикоррупционной прокуратуры, структуры Фирташа через подставных лиц занимались отмыванием денег в Испании, а один из представителей Фирташа, по словам Гринды, в качестве взятки директору киевского аэропорта оформил на него продажу виллы, при этом, как подозревает испанское следствие, никакие деньги не платились.

Уже после круглого стола, проведенного в Софии, стало известно, что министр юстиции Австрии  отказала в экстрадиции Фирташа в Испанию. Из австрийской прессы стало известно, что австрийское правосудие сочло запрос из Испании «недостаточно детальным» (нем.). Впрочем, подробностями того, что такое «детальный запрос», испанская прокуратура не располагает. Примеры произвольных отказов на основании «недостаточной детальности запроса» приводит в своей книге и Бернар Бертосса. Сам Фирташ считает свое дело «политическим».

Взаимодействие прокуроров с гражданскими активистами

«Что касается взаимодействия с НКО, то итальянская юстиция работает с Libera — сетью организаций, которые борются с мафией, — говорит г-н де Фикки. — Они занимаются практической работой, а также следят за имуществом, изъятым у мафиози. Я полагаю, что другим ассоциациям за границей можно налаживать контакты с ней, и идея общеевропейской сети организаций, которые бы помогали правоохранительным органам, витает в воздухе».

Кроме того, де Фикки напомнил, что Управлением по борьбе с мафией Италии заключены многочисленные меморандумы о взаимопонимании с прокуратурами стран, где особо распространена организованная преступность. По мнению де Фикки, исполнение этих меморандумов о сотрудничестве и обмене информацией зависит от граждан самих стран. «Например, российские граждане должны давить на свою Генеральную прокуратуру, чтобы та информировала их о ходе расследований, в том числе, и об обмене данными с зарубежными коллегами, который происходит в недостаточном объеме», — сказал Луиджи де Фикки.

По словам прокурора Хосе Гринды, гражданские активисты могут обращаться к прокурорам любым доступным способом — по электронной почте или на личном приеме, где можно написать заявление с информацией о коррупции, которая им кажется достаточной для инициирования проверки. В то же время, не стоит удивляться, если от компетентных органов не будет получен ответ: информировать заявителя о начале проверки запрещено законом во избежание конфликта интересов. В случае возбуждения дела активисты узнают об этом из прессы. Анонимные заявления допустимы, но их проверка проходит с удвоенной бдительностью.

Участвовавшие в круглом столе прокуроры пояснили, что журналистам не нужно предпринимать специальных усилий в надежде добиться возбуждения дел. «Качественные примеры опубликованных журналистских расследований зачастую ложатся в основу реальных уголовных дел», — согласились Луиджи де Фикки и Виталий Кравец.

Кравец привел пример публикации журналиста Сергея Лещенко, на основании которого возникло уголовное дело против бывшего депутата Верховной Рады Украины Николая Мартыненко, о котором шла речь выше. В этом деле были получены ответы из прокуратур Чехии и Швейцарии.

По словам украинского прокурора, участие журналистов особенно важно на начальном этапе антикоррупционных расследований, когда «независимые расследователи за счет отсутствия бюрократических проволочек имеют лучшие стартовые позиции и скорость». «Именно у журналистов впервые появилась информация о расследовании, ведущемся в Швейцарии, которую они опубликовали в Украине. Для возбуждения уголовного дела решающую роль сыграла статья в “Украинской правде”», — отметил Кравец.

Испанский прокурор Хосе Гринда считает, что у гражданского общества есть несколько задач в борьбе с трансграничной коррупций:

• во-первых, необходимо осознавать проблему, насколько серьезным злом является коррупция. Ситуация, когда коррупционер является уважаемым общественным лидером, должна стать невозможной;
• во-вторых, необходимо проанализировать имеющиеся уголовные дела по коррупции и распространить информацию о них более широко в обществе;
• в-третьих, необходимо указать на сохраняющиеся порочные практики в странах, которые не соблюдают принятое законодательство в области борьбы с коррупцией.

Перспективы развития законодательства в сфере борьбы с трансграничной коррупцией

По мнению прокурора Гринды, необходимо, чтобы юридическая база в разных странах была как можно более однородной. Он предложил пять примеров возможных законодательных инициатив в борьбе с коррупцией:

1. Точное и применимое описание того, в чем состоит преступление в случае отмывания денег; нельзя допускать, чтобы оно оставалось «виртуальным», как это бывает в некоторых странах. Например, в Швейцарии, по словам г-на Гринды, существует уголовная статья «отмывание денег», но в реальности дела по ней практически не возбуждаются.
2. Ясно выраженное в законе уголовное преследование незаконного обогащения; с этим согласились все прокуроры. Гринда считает, что норма должна распространяться не только на чиновников.

Если, например, владелец роскошной виллы не смог доказать законность происхождения средств на ее покупку, этого должно быть достаточно для возбуждения дела. При этом следствию не обязательно искать «конкретное преступление», от которого были получены грязные деньги, на чем сегодня настаивают адвокаты, поскольку «действует презумпция невиновности».

3. Четкие правила для отмены банковской тайны (особенно это справедливо для некоторых стран, свято блюдущих банковскую тайну и не сотрудничающих в антикоррупционных расследованиях);

В процессуальной сфере:

4. Работа со свидетелями. Унификация различных практик работы со свидетелями в разных странах (повторные допросы свидетелей, защищенные, анонимные свидетели).
5. Экспертные доклады спецслужб должны допускаться в качестве доказательств существования ОПГ в суде.

О важности последнего пункта говорил и Луиджи де Фикки. Прокуроры сталкиваются с  проблемой доказательства существования ОПГ, которое, разумеется, не сопровождается подписанием контрактов или других документов.

Прокурор де Фикки пояснил, что в расследованиях об отмывании денег в Италии суд не требует доказательств конкретного преступления, в результате которого были нажиты преступные средства — это было бы невозможно. Однако Кассационный суд Италии в решении от 19 ноября 2003 года обязывает прокуроров описывать предполагаемые первичные преступления хотя бы в общем виде. И в этой связи проблема сотрудничества с прокуратурами стран совершения преступлений, включая Россию, остается.

Похожая ситуация сложилась в Испании. После приговора Захару Калашову, осужденному в Испании за принадлежность к криминальной организации, сложился прецедент, в результате которого прокурорам не обязательно доказывать конкретные действия, совершенные лицом за границей, но нужно иметь доказательства существования криминальной организации.

«Государства-хулиганы»

Одной из системных проблем борьбы с трансграничной коррупцией, связанной с Россией, остается юрисдикция «карликовых» государств в Европе, не являющихся членами Европейского Союза и специализирующихся на финансовых услугах. Так, прокурор Бернар Бертосса в разговоре с автором охарактеризовал княжество Лихтенштейн как «государство-хулиган».

В недавнем расследовании прокурора Гринды о тамбовской ОПГ на вершине цепочки компаний, отмывавших деньги, оказался лихтенштейнский траст. Лихтенштейн имеет такую репутацию, что от него мало кто ждет правовой помощи. Между тем, есть и обратные примеры: в Германии дело об отмывании денег гражданами четырех стран, включая россиян, в компании SPAG (2003-2009 гг.) было закрыто и не дошло до суда за истечением срока давности. Лихтенштейн, а основные события преступления имели место в этой стране, пригласил спецпрокурора из Австрии, которому пришлось получать отчет немецких спецслужб от журналистов: власти Германии предоставить его отказались. В итоге нестрогий, но все же приговор по этому делу существует в Лихтенштейне, но не в Германии.

Государство Монако расследовало деятельность компании, предположительно отмывавшей криминальные деньги из России. Как видно из полицейского документа, попавшего в прессу, у Италии ответ на запрос о правовой помощи из Монако занял почти два года, а из России ответа так и не было. В то же время, Монако стало первой страной, запретившей въезд в страну главному подозреваемому на основе данных спецслужб. Одновременно этот же подозреваемый избежал возбуждения уголовных дел в Швейцарии и Франции, несмотря на пристальное внимание правоохранительных органов, и в конце концов был объявлен в розыск специальной Антикоррупционной прокуратурой Испании по вышеупомянутому делу «Тройки».

***

К сожалению, идеи и пожелания, высказанные в «Парижском призыве»  прокурорами и общественными активистами пятнадцать лет назад, не были осуществлены вплоть до сегодняшнего дня. «Можете создать свой “Софийский призыв”», — заметил в разговоре с автором экс-прокурор Женевы г-н Бертосса.

Очевидно, что в Европе, Украине или России, и даже в карликовых государствах, озабоченных в последнее время своим имиджем, остается только продолжать взывать к идеям правового государства, не позволяя, однако, злоупотреблять его принципами для сохранения безнаказанности крупных коррупционеров и членов преступных сообществ.

Similar Posts:

• “The Sofia Declaration”: Transborder Corruption Investigations and Collaboration with European Prosecutors
• On the Difficulty of Conducting Trans-Border Investigations
• О сложности трансграничных расследований
• Chechen Refugees in Europe: Reasons Why They Flee Russia and Asylum Problems  
• Чеченские беженцы в Европе: причины бегства из России и трудности получения статуса