Закон о домашнем насилии: в российском УК впервые появилось понятие «близкие лица»

Опубликовал Алиса Иваницкая в 26/11/2016

Source: U.S. Air Force photo/Airman 1st Class Eli Chevalier

В России «близкие люди» впервые выделены в отдельную категорию. Это признание того, что человек, сталкивающийся с насилием дома, нуждается в большей защите, чем если бы нападение на него было совершено посторонним. В июле 2016 года была частично декриминализирована статья 116 Уголовного кодекса Российской Федерации «Побои»¹Российская газета, Федеральный закон от 3 июля 2016 года № 323-ФЗ «О внесении изменений в Уголовный кодекс Российской Федерации и Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации по вопросам совершенствования оснований и порядка освобождения от уголовной ответственности», 8 июля 2016 года, https://rg.ru/2016/07/08/uk323-dok.html http://asozd2.duma.gov.ru/main.nsf/(Spravka)?OpenAgent&RN=953398-6: она осталась в УК, если избиение было совершено «близкими лицами». Под близкими статья подразумевает всех родственников, а также тех, кто ведет общее хозяйство с жертвой.

В России существуют три основных подхода к вопросу о специализированном законодательстве о домашнем насилии: что оно необходимо, что оно избыточно, и что оно вредно, потому что государство не должно вмешиваться в дела семьи. Сторонники специализированного законодательства о насилии критикуют формулировку статьи, но считают победой то, что из категории частного обвинения, когда потерпевшему или потерпевшей нужно было самостоятельно вести расследование и собирать доказательства, «побои» перевели в частно-публичное обвинение — пострадавшему нужно только написать заявление. Всю остальную работу обязаны делать следователи.

Напротив, противники специализированного законодательства о насилии, поддерживавшие декриминализацию побоев, недовольны появлением категории «близких людей». Поправки в Уголовный кодекс были встречены «глубокой обеспокоенностью» Патриаршей комиссии по вопросам семьи, защиты материнства и детства, интерпретировавшей их как запрет на «умеренное и разумное использование физических наказаний в воспитании детей»²РИА Новости, «В РПЦ обеспокоены, что поправки в УК запретят бить детей даже разумно», 4 июля 2016 года, https://ria.ru/religion/20160704/1458343916.html, и встречным законопроектом³Автоматизированная система обеспечения законодательной деятельности Государственной думы РФ, законопроект № 1137251-6 О внесении изменений в статью 116 Уголовного кодекса Российской Федерации и пункт 4 статьи 1 Федерального закона от 3 июля 2016 года № 323-ФЗ «О внесении изменений в Уголовный кодекс Российской Федерации и Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации по вопросам совершенствования оснований и порядка освобождения от уголовной ответственности», 27 июля 2016 года, http://asozd2.duma.gov.ru/main.nsf/%28SpravkaNew%29?OpenAgent&RN=1137251-6&02 бывшего председателя Комитета Государственной думы по вопросам семьи, женщин и детей, а ныне сенатора Елены Мизулиной о декриминализации побоев со стороны членов семьи.

В основном Мизулина повторяет аргументацию РПЦ⁴РИА Новости, «Мизулина внесла в Госдуму поправки относительно наказаний за семейные побои», 27 июля 2016 года, https://ria.ru/society/20160727/1472950049.html, что уголовному преследованию могут подвергнуться родители, шлепающие детей, или что жалобы на побои могут стать инструментом сведения счетов между конфликтующими супругами. Кроме того, по мнению сенатора, несправедливо, что члены семьи пострадавшего могут быть наказаны сильнее, чем посторонние люди, за то же правонарушение — в этом она видит «антисемейную направленность» закона.

Еще один законопроект, касающийся темы насилия в семье, оставшийся на рассмотрении Госдумы с прошлого созыва, — о семейно-бытовом дебоширстве⁵Автоматизированная система обеспечения законодательной деятельности Государственной думы РФ, законопроект № 1018744-6 О внесении дополнения в Кодекс Российской Федерации об административных правонарушениях (об установлении административной ответственности за семейно-бытовое дебоширство), 16 марта 2016 года, http://asozd2.duma.gov.ru/main.nsf/(Spravka)?OpenAgent&RN=1018744-6 (то есть об агрессивных ненасильственных действиях одного из членов семьи по отношению к родственникам) с санкциями в виде штрафа или принудительных работ. Его идея в том, чтобы предотвращать побои, а не дожидаться, пока насилие будет совершено⁶РИА Новости, «Депутат внесет в Госдуму законопроект о защите от семейного насилия», 27 июля 2016 года, https://ria.ru/society/20160727/1472984865.html.

«На сегодняшний день у нас нет никаких эффективных мер защиты потерпевших. У нас могут реагировать постфактум: побил — наказали. А когда мы видим, что вот сейчас побьют, ничего сделать не можем», — рассказывает⁷Собственное интервью с Марией Давтян адвокат и правозащитница Мария Давтян. Она участвовала в разработке федерального закона по профилактике домашнего насилия (рабочая группа была создана в 2012 году, закон дорабатывается с учетом замечаний госорганов).

По словам Давтян, самая действенная мера предотвращения такого насилия —защитные предписания: «не приближаться». «Эффективность охранных ордеров доказана в разных странах, с разными культурами и традициями. Их вводили, и количество насилия уменьшалось». Штрафы, предлагаемые законопроектом о дебоширстве, даже авторами закона признаются⁸РИА Новости, «Депутат внесет в Госдуму законопроект о защите от семейного насилия», 27 июля 2016 года, https://ria.ru/society/20160727/1472984865.html как нежелательная мера, ухудшающая материальное положение семьи.

Пока борьба между сторонниками и противниками специального закона о семейном насилии разворачивается вокруг отдельных статей Уголовного кодекса, отсутствие юридического определения «насилия в семье» и специального законодательства делает невозможным сбор статистики по жертвам.

Эксперт правозащитной организации «Правовая инициатива по России» (SRJI) Юлия Антонова в докладе «Насилие в отношении женщин в Российской Федерации: правовой анализ ситуации. 2016»⁹Юлия Антонова, «Насилие в отношении женщин в Российской Федерации: правовой анализ ситуации. 2016», https://docs.google.com/document/d/1BkTnsRamWD0Y_5EvZXLKERVSBrwS_vvwpZEBSogE-Cg/edit?usp=sharing приводит следующие цифры: в январе — декабре 2013 года, по статистике МВД¹⁰http://www.rosmintrud.ru/docs/others/011/Nasilystvennye_dejstviya_v_2013_g_.doc, собранной для Министерства труда и социальной защиты:

— 168 798 женщин признаны потерпевшими от преступлений, сопряженных с насильственными действиями, или 43,3% от общего числа потерпевших;

— 11 270 женщин признаны потерпевшими от преступлений сексуального характера, или 81,5% от общего числа потерпевших;

— 27 993 женщины признаны потерпевшими от насильственных действий, совершенных членом семьи, или 73,2% от общего числа потерпевших;

— 105 990 женщин пострадали от насильственных действий в квартире (частном доме), или 62,6% от общего числа потерпевших.

В разговоре с «Правовым диалогом» Антонова пояснила, что статистика МВД по семейному насилию собирается раз в пять лет для странового отчета, который Россия как государство, подписавшее Конвенцию о ликвидации всех форм дискриминации в отношении женщин (CEDAW), подает в специализированный комитет ООН: «Мы можем увидеть статистику за 2013 год¹¹http://tbinternet.ohchr.org/_layouts/TreatyBodyExternal/Countries.aspx, но не понимаем динамику, не можем получить ее в режиме реального времени и, возможно, новые цифры увидим только тогда, когда подойдет время нового странового отчета — в 2019 году».

Статистика МВД фиксирует только преступления, но не учитывает ни психологическое, ни экономическое насилие, а также тех, кто не стал обращаться за помощью. Не попадают в статистику и специфические для российского Кавказа насильственные практики: калечащие операции на женских половых органах¹²Антонова Ю.А., Сиражудинова С.В., «Производство калечащих операций на половых органах у девочек. Отчет по результатам качественного исследования в Республике Дагестан», Правовая инициатива по России, Москва, 2016 год, http://www.srji.org/resources/search/proizvodstvo-kalechashchikh-operatsiy-na-polovykh-organakh-u-devochek-v-respublike-dagestan/?sphrase_id=277725, похищение невест, убийства во имя чести (расследуются, только если родственники подали заявление об исчезновении человека).

В докладе Антонова отмечает, что сотрудники НКО, а затем и государственных органов в документах с начала 1990-х постоянно повторяют, что ежегодно около 14 тысяч женщин погибают от рук супругов или партнеров. По мнению эксперта, число не подвергалось ревизии много лет, что свидетельствует об отсутствии реального мониторинга ситуации.

Еще одна проблема, которую могло бы решить специализированное законодательство, — это отсутствие межведомственного взаимодействия, считает Давтян: «Мы работаем с полицейскими, а они даже не знают, что в их районе есть кризисный центр. Чтобы не только бороться с последствиями, но и иметь хорошую профилактику, нужно, чтобы все эти органы (полиция, социальные службы, кризисный центр) знали, кто чем занимается, где чья зона ответственности, и работали все вместе, чего сегодня нет».

Совершенствование законодательства — это лишь часть подхода к решению проблемы. Не менее важно создание и развитие кризисных центров и сети специальных убежищ для жертв семейного насилия, куда женщины могли бы свободно обращаться. В России действуют 19 государственных кризисных центров, более 120 кризисных отделений и 23 социальные гостиницы для женщин. По подсчетам Антоновой — это примерно 1620 мест на почти 77 миллионов женщин, в пять раз меньше, чем рекомендуют стандарты Совета Европы — 1 место на 10 тысяч человек. Кроме государственных центров, женщинам помогают некоммерческие организации, убежища для матерей с детьми и беременных женщин создаются при приходах Русской православной церкви.

«Государственных центров становится больше — это хорошо. Но общественные некоммерческие организации, не связанные с государством, работают лучше. Там меньше барьеров, не нужно собирать большое число документов, иметь прописку», — говорит Давтян.

Объективно судить о деятельности НКО трудно, считает Антонова, нет информации об их численности, в соцсетях и на официальных сайтах они редко размещают информацию о спектре и объеме помощи, которую они оказывают. Тем не менее Антонова, как и Давтян, отмечает решающую роль НКО в помощи жертвам семейного насилия.

Сами НКО, как правило, испытывают проблемы с финансированием. В 2015 году только две российские НКО получили государственное финансирование (всего около 5 млн рублей, или 0,12% от общей суммы грантов) на оказание правовой помощи женщинам, пострадавшим от насилия в семье, и еще десять организаций, косвенно занимающихся проблемой. Таким образом, основные источники финансирования женских НКО — пожертвования и иностранные гранты. Согласно Национальному центру против насилия «АННА», доля иностранной грантовой поддержки женских организаций составляет примерно 80%, что делает их легкой мишенью для закона об «иностранных агентах». Каждая десятая организация в реестре иностранных агентов — женская¹³Информационный портал Министерства юстиции Российской Федерации. «Сведения реестра НКО, выполняющих функции иностранного агента», http://unro.minjust.ru/NKOForeignAgent.aspx, часть из них были вынуждены ликвидироваться, так как внесение в реестр, как правило, сильно затрудняет привлечение финансирования и работу с госорганами.

И наконец, самый трудный вопрос, по мнению Антоновой, — это преодоление сексистских стереотипов и патриархальных тенденций. Часто жертвы насилия не осознают того, что с ними происходит, не считают полученные травмы серьезными, не готовы или не знают, куда обращаться за помощью, а полиция и социальные службы воспринимают семейное насилие как частную проблему женщины. Основной аргумент законодателей, выступающих против специального закона о насилии, — его чрезмерность. По их логике, совсем необязательно фокусировать внимание на том, где происходит насилие — в семье или на улице. Это насилие, и жертва имеет право на защиту. То, что существующая система не работает, они признать не готовы.

Назначение уполномоченной при президенте Российской Федерации крайне консервативной активистки Общероссийского народного фронта Анны Кузнецовой — противницы контрацепции, абортов, ювенальной юстиции и любого государственного вмешательства в дела семьи — лишний раз подтверждает, что российская власть придерживается семейной политики, в которой нет места якобы компрометирующим институт семьи разговорам о насилии.