Тобиас Мюнхмайер: «Миграционные процессы, терроризм, безопасность очень часто связаны с ресурсами и энергетикой»

Опубликовал Инга Пилипчук в 31/01/2017

Tobias Münchmeier

Заместитель руководителя политического представительства Greenpeace в Берлине о приоритетах в энергополитике на 2017 год, экономической выгодности альтернативных источников энергии и о том, чего ожидать от Дональда Трампа.

Господин Мюнхмайер, каким будет 2017 год в энергополитике?
В Германии 2017 год будет годом предвыборной кампании. 24 сентября немецкие граждане выберут новый парламент, и, вероятней всего, в него войдут 6 партий, одной из которых будет партия правых популистов «Альтернатива для Германии». Такой ситуации не было в Германии с 60-х годов, фактически с начала существования Федеративной Республики. Внутренняя безопасность станет одной из главных тем этих выборов. Однако, как показывают опросы, охрана окружающей среды и энергетика все так же, как и раньше, будут входить в список главных тем, которые волнуют Германию. Наша цель – показать избирателям, как эти вопросы поставлены на повестку дня разными партиями.
И какие в этой области есть приоритеты?
Раньше центральной темой была, безусловно, ядерная энергетика. После того как в 2011 году правительство Германии приняло решение об отказе от нее до 2022 года, на передний план вышли другие проблемы. В первую очередь, это угольные электростанции. Сейчас уже очевидно, что Германия планирует отказаться от угольной промышленности. Однако существуют разные временнЫе представления об этом. Согласно нашим требованиям, угольные электростанции должны быть выведены из эксплуатации до 2030 года, другие организации рассчитывают на 2040, 2045 или 2050 год. Второе приоритетное направление – это автомобильная промышленность, очень важная немецкая тема. Мы можем сказать с уверенностью, что дни двигателей внутреннего сгорания сочтены. Здесь присутствует также давление извне на немецкую экономику. Например, Китай уже ввел квоту на импортные автомобили, согласно которой часть машин, изготавливаемых концернами, должны быть электромобилями. Мы настаиваем на том, чтобы обозначить 2025 год как рубеж, после которого изготовление новых двигателей внутреннего сгорания стало бы недопустимым. И третий пункт – это критика промышленного содержания животных. Мы будем делать все возможное, чтобы эти моменты были учтены в новом коалиционном договоре.
Возможны ли радикальные изменения в «энергетическом повороте» после выборов?
Я не думаю, что возможен внезапный разворот назад, отказ от выхода из ядерной энергетики. Но здесь вопрос в том, какими темпами мы достигнем поставленных целей. В худшем случае мы будем иметь дело с застоем, в лучшем двигаться вперед быстро и уверенно.
На какой стадии Германия находится сейчас? Какую бы оценку Вы дали «энергетическому перевороту»?
Успехи есть, но они умеренные. Я бы поставил троечку. Мы рассчитывали на то, что дата остановки угольных предприятий будет к настоящему моменту окончательно определена и прописана в плане по охране окружающей среды, который был принят немецким правительством в ноябре 2016 года. Тем не менее, дискуссия продолжается, и это уже хорошо. В 2018 году должна заработать специальная комиссия по отказу от угольной промышленности, которую должно назначить Министерство экономики. Комиссия должна решить, как именно будет проходить этот процесс, как поступить с рабочими местами в этой отрасли и т. д. Это больше всего касается регионов Рейнланд и Лужица. Еще два года назад министр экономики Зигмар Габриель считал одновременный выход из ядерной и угольной энергетики невозможным. Теперь же это реальность, и новое правительство будет вынуждено дальше работать над этими вопросами. В целом, на сегодня 33 процента энергии в Германии добывается из возобновляемых источников: ветра, солнца и воды. Это значительный прогресс по сравнению с 2011 годом, тогда альтернативная энергия составляла всего 20,3 процента.
Уже очевидно, что с Дональдом Трампом изменится природоохранная и энергетическая политика США. Как это повлияет на ситуацию во всем мире?
Мы очень встревожены. Америка выбрала кандидата, который не однажды публично выражал сомнения, что человек влияет на изменения климата. Он многократно настаивал на дальнейшем развитии угольной промышленности. Он назначил на должность госсекретаря руководителя нефтяного концерна ExxonMobil. Он заявил, что Америка может выйти из Парижского соглашения по климату. Это все очень плохие сигналы.

Всего через несколько часов после инаугурации Дональда Трампа с сайта Белого дома исчезли положения о климате. Вместо этого появилась информация, что президент собирается отменить Climate Action Plan, президентский план Барака Обамы по климату. Кроме этого, Трамп в один из первых дней своего правления подписал указы о снятии запретов на строительство нефтепроводов Dakota Access и Keystone XL, которые также были введены администрацией Обамы. Greenpeace уже провел первую акцию протеста. Наши активисты повесили на башенном кране около Белого дома транспарант с надписью Resist («Сопротивляйтесь»).

А как Вы оцениваете заслуги предыдущего президента Барака Обамы в этой сфере?
В общем, это средний результат. Я назову главную проблему: фрекинг, добыча ресурсов гидроразрывом пластов. Конечно, по сравнению с его предшественником Джорджем Бушем, он сделал много хорошего. Буш собирался заниматься развитием ядерной энергетики, Обама практически свел эти планы на нет. Он внес также серьезный вклад в работу над Парижским соглашением по климату. Были приняты несколько других важных решений, которые касаются охраны Арктики, запрета промышленного рыболовства в арктических водах, поддержки соглашения ООН по охране морской среды.

Да, при Трампе могут возникнуть новые проблемы. В то же время, президент США не может принимать все решения сам. Многие вопросы, в частности вопрос финансирования возобновляемых источников энергии, решаются на уровне отдельных штатов. Есть такие штаты, как, например, Калифорния, в которых они играют огромную роль в экономике. Альтернативные источники приносят деньги. Я сомневаюсь, что Трамп, который является бизнесменом, начнет бороться с этим развитием. Возможно, это заставит его пересмотреть свои взгляды.

То есть Вы хотите сказать, что альтернативные источники энергии – это выгодно? Бытует мнение, что они неприбыльны и развиваются только благодаря политической поддержке.
Технический потенциал этих источников бесконечен. Экономический потенциал растет с каждым днем. В последнее время сильно подешевело оборудование. Это связано с тем, что потребители электроэнергии в Германии отчисляют каждый месяц своего рода налог на развитие альтернативных источников энергии независимо от того, услугами какого поставщика они пользуются. Эта сумма является частью счета за электроэнергию. В среднем семья из трех человек платит 22 евро в месяц. Промышленные предприятия и общественные учреждения тоже обязаны платить определенные взносы. Таким образом, в 2016 году производители возобновляемых источников энергии получили 24,2 миллиарда евро. Это дало им возможность продавать свои услуги по гарантированной цене. Гарантии мотивировали инвесторов. Чем больше денег вкладывалось в эту отрасль, тем больше изготавливалось оборудования и тем дешевле оно становилось – не только для немецких инвесторов, но и для других стран. Китай и США уже намного больше инвестируют в возобновляемую энергию, чем в уголь, не говоря уже о ядерной энергетике. Это очень позитивное развитие. Но мы считаем, что этого недостаточно. Сам по себе успех альтернативной энергетики не сможет помочь нам достичь всех целей. Нужно, чтобы велась соответствующая политика государств, направленная на отказ от угля, регулируемый законом, в котором был бы обозначен крайний срок его потребления.
Получается, что фактически граждане Германии финансируют развитие возобновляемой энергетики во всем мире. А как вообще обстоят дела с энергополитикой в ЕС?
Энергополитика – это сфера, где практически все решения принимаются на уровне стран. В этом есть большие плюсы и большие минусы. Общим европейским инструментом должна была стать Emission Trading System (ETS) в странах ЕС, но из-за сильного лобби концернов она практически не приносит результатов. Поэтому мы стараемся больше работать с отдельными странами. В некоторых у нас это получается, в других не очень. Например, с точки зрения угольной промышленности, Польша – проблемная страна номер один в ЕС.
Продолжается ли в ЕС строительство атомных электростанций?
Количество атомных реакторов в Европе с 1989 года снизилось со 177 до 129. В настоящее время существуют несколько проектов, но очень мало. В Финляндии строят один реактор, один во Франции, два в Беларуси и два в Словакии. Возможно, два в Великобритании, хотя там еще не решен вопрос субсидий. В Венгрии тоже планируют два. Во Франции, если на президентских выборах в этом году выиграет Франсуа Фийон из консервативной партии, возможны новые дебаты на эту тему. Так же и в случае победы правой популистки Марин ле Пен. Я не думаю, что ле Пен захочет строить новые реакторы, но, возможно, пожелает продлить срок действия старых.

Пока что курс, выбранный президентом Олландом, направлен на постепенный отказ от атомной энергии, о чем не очень известно за границей. До 2025 года Франция планирует уменьшить зависимость от атомной электроэнергии с 75 до 50 процентов. Это означает, что примерно столько же атомных электростанций, как и в Германии, должны остановить свою работу. Это довольно радикальные перемены. Не стоит забывать, что в ЕС есть страны, в которых вообще нет атомной энергетики. Это Австрия, Ирландия, Польша и др. В Польше, правда, время от времени обсуждается строительство первой атомной электростанции, но я сомневаюсь, что до этого дойдет.

Можно ли сказать, что мировые тенденции указывают на отказ от ядерной энергетики?
Безусловно. Большие проекты остались только в Китае, какие-то планы есть еще в Индии и в Южной Корее. В остальных странах или мало строят, или параллельно закрывают старые электростанции. Много проектов было заявлено в Южной Африке и Турции при поддержке Росатома. Но я очень сомневаюсь, что они будут выполнены. Суммы требуемых инвестиций просто огромные. Россия обещала профинансировать их наперед, но вряд ли у нее будут на это средства. Ведь у правительства нет денег даже для окончания строительства объектов атомной энергетики в собственной стране. В Калининграде должна была быть построена электростанция, но ее строительство свернули из-за нехватки средств два года назад. По сравнению с тем, какое бурное развитие мы наблюдаем в сфере возобновляемой энергии, ядерная энергетика является маргинальным сектором. В демократических развитых странах практически не осталось собственных производителей атомных реакторов.
Повлияет ли Брекзит на энергополитику?
Об этом еще рано говорить. Как я уже упоминал, Великобритания хочет построить два реактора. Но эти проекты страшно дорогие, поэтому я не исключаю, что правительство их приостановит. Так или иначе, в Великобритании много старых атомных электростанций, которые вскоре будут закрыты. В итоге количество производимой атомной энергии уменьшится и в этой стране.
Какие цели ставят себе общественные организации по охране окружающей среды на 2017 год?
Сейчас в мире происходят большие перемены, и часто создается впечатление, что есть проблемы поважнее охраны окружающей среды. Например, миграционные процессы, терроризм, безопасность. Наша задача состоит в том, чтобы показать, что эти вопросы как раз очень часто связаны с ресурсами и энергетикой. Кроме того, по всему миру усиливаются авторитарные тенденции, и это нас очень беспокоит. Мы хотим больше уделять внимания взаимосвязи между правами человека, свободой прессы и охраной окружающей среды. В ситуации ограниченной свободы слова некоммерческим организациям намного сложнее доносить свои цели до общественности. Поэтому мы собираемся делать акцент на этих моментах, в том числе и в рамках предвыборной кампании в Германии.