Дело сестер Хачатурян: поворотный момент в законодательстве РФ о домашнем насилии?

Опубликовал Тереза Бендер-Зебелькампф в 28/08/2020

«Дело сестер Хачатурян необычно тем, что девушки нашли в себе силы для сопротивления в ответ на многолетние насилие. Чаще всего в России жертвами домашних насильников становятся их жены или сожительницы. А здесь насилию подверглись три дочери уверенного в своей безнаказанности тирана», — пишут главный представитель сестер Алексей Паршин и другие адвокаты, в том числе Мари Давтян, ведущий российский эксперт по правам женщин, в онлайн-книге о судебном деле, которое может стать поворотным моментом в российском законодательстве о домашнем насилии.

Когда Михаил Хачатурян сел вздремнуть в кресле у себя дома в Москве 27 июля 2018 года, он вряд ли ожидал, что больше не проснется. Для трех его дочерей — Крестины (на тот момент ей было 19 лет), Ангелины (на тот момент 18) и Марии (на тот момент 17), этот день ознаменовал собой конец многолетнего насилия и издевательств. Позже следствием было установлено, что в тот день он тоже издевался над ними, как и бесчисленное количество раз до этого. Он вызывал их по одной в свою комнату для наказания. Он распылил газ из перцового баллончика в лицо Крестины, и она потеряла сознание. Очнувшись, она увидела, что две ее сестры яростно борются с отцом, и распылила перцовый газ в его сторону, думая, что так помогает сестрам отбиться от нападения. Однако у следователей другая версия: Мария и Крестина якобы напали на Михаила, действуя молотком и охотничьим ножом, а Ангелина нанесла ножом смертельный удар.

Ангелина позвонила в полицию и сообщила о произошедшем. Плача, она сказала диспетчеру, что отец в очередной раз на них напал и они действовали в порядке самообороны. Всех трех сестер арестовали, обвинили в убийстве и поместили в женский следственный изолятор в Москве. Сразу же после сообщений СМИ об инциденте российское общество разделилось на тех, кто поддержал попытку девушек избавиться от домашнего насилия, и тех, кто обвинил их в убийстве. Уголовное дело стало известно как «Дело сестер Хачатурян». Произошедшее разбирали в подробностях гости телевизионных ток-шоу, а родственники семьи Хачатурян публично заявляли, что Михаил лишь пытался воспитывать дочерей в соответствии с «патриархальными канонами». Дело вызвало широкую дискуссию о домашнем насилии в России.

Домашнее насилие было для Михаила Хачатуряна давней привычкой — он избивал жену Аурелию и издевался над ней. Выгнав в 2015 году жену из дома, он заставил дочерей выполнять ее обязанности, в том числе обязанность сексуально обслуживать отца. Адвокаты девушек утверждали, что его «патриархальные каноны» воспитания были унизительными и жестокими. Например, Хачатурян всегда держал при себе звонок с кнопкой, и дочери должны были прибегать на вызов и исполнять его желания в любое время дня и ночи. Они должны были приносить ему еду и питье и выполнять другие требования, а он «воспитывал» девочек, нанося им удары рукояткой пистолета по голове или стреляя в них из пневматического оружия. Когда СМИ предали гласности эти факты, возникли вопросы о том, как могло случиться, что издевательства Михаила над дочерями так долго оставались без внимания. Почему девочкам не пытались помочь учителя и школьные друзья? Почему не реагировала полиция?

Главный адвокат сестер Алексей Паршин и другие его коллеги, участвующие в деле, опубликовали онлайн-книгу, в которой дали ответы на широко обсуждаемые в российском обществе вопросы. Травмированные насилием со стороны Михаила Хачатуряна, «находящиеся на положении рабынь мать и девочки не верили в помощь государства», — пишет Паршин. За помощью обращались и Аурелия — мать девочек, и ее мать (бабушка девочек), и сами сестры, но Михаил имел связи с влиятельными чиновниками в полиции и ФСБ и любил публиковать в соцсетях свои фотографии с высокопоставленными силовиками. О сексуальном и физическом насилии, по-видимому, знали и некоторые родственники, поскольку сестры обращались к ним с просьбами о помощи. Но никто не отреагировал. При попытках соседей, школьной администрации и друзей им помочь сами девочки просили их не вмешиваться, поскольку боялись, что будет только хуже. На упреки и обвинения в свой адрес Михаил Хачатурян отвечал угрозами.

Российское законодательство не предусматривает механизмов защиты жертв домашнего насилия — например, охранных ордеров. Не наказуемы по закону ни физическое насилие, если жертва не попала в больницу, ни эмоциональное насилие. Сексуальное насилие обычно имеет шанс стать предметом уголовного разбирательства, только если у жертвы есть телесные повреждения.

Через год после события прокуратура решила переквалифицировать обвинение против девушек на более тяжкое по пункту «ж» части 2 статьи 105 УК РФ («убийство, совершенное группой лиц по предварительному сговору»), по которой сестрам грозит от 8 до 20 лет лишения свободы. Как уже упоминалось, интересы сестер представляют адвокат Алексей Паршин, а также адвокаты Алексей Липцер, Ярослав Пакулин и Мари Давтян, известная защитница прав женщин. Адвокаты привели убедительные аргументы в пользу того, что действия сестер Хачатурян были актом самообороны в ответ на многолетнее насилие со стороны отца.

В связи с этим встает несколько вопросов, которые необходимо тщательно изучить, чтобы понять, как может выглядеть сдвиг в российском законодательстве о домашнем насилии — переход от виктимизации к ответственности и праву на самооборону. Например, могут ли действия девушек считаться самообороной, если их отец в тот момент спал и непосредственная опасность им не угрожала? В беседе со мной 29 ноября 2019 года Алексей Паршин сослался на Постановление Пленума Верховного Суда 2012 года, где дается разъяснение относительно применения статьи о необходимой обороне. Самооборона считается обстоятельством, исключающим преступность деяния, которое в ином случае квалифицировалось бы как уголовное преступление, предусмотренное УК РФ. Согласно постановлению, для самообороны не обязательно, чтобы обороняющийся совершал действия (оборонялся) в момент непосредственного посягательства и активных действий со стороны агрессора. Поэтому если жертва на протяжении длительного времени была в психотравмирующей ситуации, вызванной физическим насилием и другими посягательствами агрессора на ее жизнь и безопасность, она могла находиться в состоянии необходимой обороны всё это время (до нескольких месяцев и даже лет). Состояние необходимой обороны может иметь место и в случаях, когда опасное посягательство не прекращается и самооборона — единственный способ для жертвы создать для себя более безопасную обстановку.

Следствием было установлено, что Хачатурян продолжал представлять угрозу для жизни и безопасности своих дочерей даже когда спал. Защита утверждала, что при таких обстоятельствах действия девушек нельзя квалифицировать как убийство, «совершенное группой лиц», поскольку они лишь защищались от более сильного агрессора. Когда следователи выяснили, что сестры действительно подвергались эмоциональному, физическому и сексуальному насилию, девушек освободили из следственного изолятора, и сейчас они проживают в разных квартирах до вынесения окончательного решения суда. Им запрещено общаться друг с другом и с прессой, но при этом им разрешили продолжить учебу и окончить школу.

Спустя год после убийства Следственный комитет России установил, что Михаил Хачатурян совершал преступления в отношении своих дочерей: истязания (ст. 117 УК РФ), насильственные действия сексуального характера в отношении несовершеннолетних (ст. 132 УК РФ) и понуждения к действиям сексуального характера (ст. 133 УК РФ). Когда 3 декабря 2019 года Следственный комитет объявил о завершении расследования, всеобщее внимание привлек его пресс-релиз: девушки по-прежнему обвинялись в совершении преступления, предусмотренного п. «ж» ч. 2 ст. 105 УК РФ, с возможным сроком наказания от 8 до 20 лет. В постановлении указывалось, что преступления Михаила Хачатуряна в отношении дочерей являются обстоятельствами, смягчающими вину, но не освобождающими от ответственности.

Как уже упоминалось, дело вызвало широкую и весьма неоднозначную реакцию в российском гражданском обществе и стало причиной многочисленных публичных акций с призывами освободить молодых женщин из-под стражи. Данное дело не только высвечивает давнюю проблему домашнего насилия в России, но и ставит под сомнение эффективность существующих законов. Российское законодательство по-прежнему обвиняет жертву и ставит в центр внимания защиту потерпевших, а не наказание преступников. Рабочая группа, в которую входили Паршин, Давтян, правозащитница Алена Попова и депутат Государственной Думы Оксана Пушкина, работала над проектом закона о профилактике семейно-бытового насилия. В апреле 2020 года спикер Совета Федерации Валентина Матвиенко заявила, что работа над законопроектом продолжится «после окончания пандемии».

Правозащитники критикуют законопроект по нескольким причинам. Во-первых, он не предусматривает мер защиты пострадавших- женщин, детей, пожилых людей. «Необходимы меры безопасности для пострадавших от насилия, в том числе психологическая и юридическая помощь, система шелтеров и реабилитационные центры для жертв и преступников», — говорила мне Давтян в интервью 29 ноября 2019 года в Москве. Срочно необходимо точное определение домашнего насилия — что это такое и какие формы оно может принимать, поскольку в российском обществе существует множество неправильных представлений о домашнем насилии. Кроме того, жертвы должны иметь право жить и работать, будучи в безопасности от преступников. Крайне необходимы кризисные центры — места, где женщины смогут начать все сначала, научиться жить самостоятельно и обрести финансовую независимость. Давтян также рекомендует организовать для сотрудников полиции, социальных работников и медицинского персонала специальную подготовку, чтобы научить их правильно реагировать, если придется иметь дело с ситуациями домашнего насилия в их профессиональной деятельности. При этом Давтян оценивает усилия по разработке законопроекта довольно пессимистично, считая их скорее реакцией на предстоящее расследование и доклад о ситуации с правами женщин в России Комитета ООН по ликвидации дискриминации в отношении женщин (КЛДЖ).

По поводу того, какое решение должен вынести суд по делу сестер Хачатурян, мнения в российском обществе расходятся. В середине декабря 2019 года Генпрокуратура вынесла неожиданное решение: не утверждать обвинительное заключение по делу сестер Хачатурян, вернуть дело в Следственный комитет на доработку и рассмотреть вопрос о переквалификации действий сестер с убийства на самооборону. Как сказал мне Паршин в ходе того же интервью 29 ноября 2019 года в его московском офисе, этот кейс уникален в истории дел о домашнем насилии в России, поскольку женщины в ситуации насилия обычно являются лишь жертвами преступников, а в данном случае жертвы сами встали на свою защиту. Несколько международных организаций и комитетов, в том числе Совет Европы и КЛДЖ, рекомендовали России принять более эффективные меры по борьбе с домашним насилием и критиковали за неспособность защитить права жертв. Паршин и его коллеги надеются, что данное дело станет важным прецедентом в российской юридической практике. Но если посмотреть, на какую правовую защиту сегодня могут рассчитывать жертвы домашнего насилия в России, такой поворот событий кажется маловероятным.

Примечание редакции: 13 мая 2020 года дополнительное расследование уголовного дела в отношении сестер Хачатурян было завершено; Следственный комитет отказался переквалификацировать обвинение.