Без права на защиту: правовое положение женщин с Северного Кавказа, ищущих убежище в Польше

Опубликовал Валентина Лихошва в 07/02/2019

Положение женщин в республиках Северного Кавказа

Проблема прав женщин в России и насилия над ними все чаще попадает в поле внимания юристов, исследователей и правозащитников. С одной стороны, есть некоторая (хотя и далекая от совершенства) правовая база для защиты прав женщин в России. С другой стороны, правоприменительная практика очень противоречива. Конституция РФ закрепляет основные права человека и гражданина, защищает права женщин и соответствует международно-правовым нормам. Россия ратифицировала Конвенцию ООН о ликвидации всех форм дискриминации в отношении женщин (CEDAW принята 18 декабря 1979 года и вступившая в силу 3 сентября 1981 года), но Российская Федерация не является участником Конвенции Совета Европы о предотвращении и борьбе с насилием в отношении женщин и домашним насилием (Стамбульская конвенция). Официально Министерство юстиции объясняет это тем, что ее положения «не совпадают с принципиальными подходами Российской Федерации к защите и продвижению традиционных нравственных и семейных ценностей и Концепции государственной семейной политики Российской Федерации до 2025 года».

В восьмом периодическом докладе России в Комитете по ликвидации дискриминации в отношении женщин в 2014 году указано, что «нормы о запрете дискриминации содержатся практически во всех отраслевых законах». В п. 22 этого доклада утверждается, что «количество преступлений, сопряженных с насильственными действиями в отношении женщин, имеет тенденцию к снижению. Так, в 2010 году — 191 200 преступлений, в 2013 году — 165 800 преступлений. По каждому сигналу о фактах нарушения прав и законных интересов женщин правоохранительными органами проводятся соответствующие проверки. В целях предупреждения таких преступлений полицией проводится работа по выявлению лиц, допускающих правонарушения в сфере семейно-бытовых отношений, хронических алкоголиков, психически больных, создающих непосредственную опасность для окружающих. В отношении указанной категории лиц применяются своевременные меры профилактического воздействия». Используемая в докладе терминология хорошо иллюстрирует поверхностное понимание проблемы насилия над женщинами и дискриминации женщин в РФ. Последние изменения в уголовном и административном праве РФ хорошо демонстрируют тенденцию к оправданию насилия над женщинами.

При этом особого внимания требуют доклады о положении женщин на Северном Кавказе. В цитировавшемся вышедокладе России в Комитете по ликвидации дискриминации в отношении женщин также уделялось внимание Северному Кавказу, в частности Чеченской республике — отмечались положительные изменения в этом регионе: «С 2003 года в Чеченской Республике действует комиссия по делам женщин, в задачу которой входит работа по повышению роли женщин в Чеченской Республике, ее активному участию в восстановлении Чечни и налаживанию в ней нормальной жизни». Но на практике в Чеченской республике активно работает другая комиссия — Комиссия по примирению семей под курированием департамента администрации главы и правительства Чеченской республики по связям с общественными и религиозными организациями. Главная задача этой комиссии — возвращение женщин к мужьям.

Проблема обсуждения этого вопроса «состоит в отсутствии адекватной информации о происходящем, поскольку проблемы отношений мужчин и женщин, появления внебрачных детей, изнасилований, не говоря уже опроблемах ЛГБТ-сообщества, строго табуированы в чеченской культуре», как полагают Правозащитный центр «Мемориал» и Комитет «Гражданское содействие».

Согласно данным исследования Фонда им. Генриха Белля «Жизнь и положение женщин на Северном Кавказе», опубликованного в 2015 году, «в Чеченской республике 11% опрошенных (женщин) указали, что иногда подвергаются избиению, 28% время от времени получают пощечины или толчки, а 8% ответили, что однажды были изнасилованы, либо принуждались к сексу. 22% женщин Дагестана вынуждены иногда терпеть оскорбления, критику внешнего вида и умственных способностей, 21% мужей опрошенных и время от времени толкают своих жен или дают им пощечины. В 12% случаев женщинами приходится терпеть нерегулярные побои. Физическому насилию в Кабардино-Балкарии подвергается меньший процент женщин, чем в Дагестане или Чечне, но без побоев не обходится и тут. 7% иногда получают пощечины или толчки от мужей, 6% — хотя бы один раз получали боле серьезные удары, например, кулаками или разными предметами, а 2%-м опрошенных порой угрожают оружием или наносят тяжелые травмы. В Ингушетии 14% опрошенных утверждают, что один раз получали пощечины, толчки или пинки от мужей, 5% получали от мужей угрозы отобрать или похитить детей… В Чечне 27% женщин признались, что вышли замуж по принуждению родителей, в самой старшей возрастной группе (61+) таких больше 40%!».

В разделе «И снова о положении женщин в Чеченской Республике» доклада «Чеченцы в России» Правозащитного центра «Мемориал» и Комитета «Гражданское содействие» подробно приведены примеры, раскрывающие положение женщин, и задокументированы одни из первых случаи преследования людей на основании сексуальной ориентации. Так, еще в 2014 году авторами доклада было установлено, что:

В Чеченской Республике нередки так называемые «убийства чести», когда мужчины расправляются со своими родственницами даже за весьма незначительные отступления от «норм поведения чеченской девушки».
Самостоятельность женщин может вызвать раздражение кого-то из мужчин. Недовольство слишком самостоятельным поведением женщин может стать причиной их убийства.
Активные самостоятельные действия женщины могут вызвать резко отрицательную реакцию и стать основанием для ее преследований, и при этом самые близкие ей люди могут стать на сторону преследователей из опасения за собственную жизнь.
Женщина, у которой родился внебрачный ребенок, становится абсолютным изгоем общества. Родственники могут предпочесть убить ее и скрыть произошедшее».

Было бы абсолютно неверным утверждать, что насилию и преследованиям подвергаются женщины только в Чеченской республике. Так, согласно данным «Правовой инициативы по России», опубликованным в 2016 году, в Дагестане существуют и воспроизводятся практики калечащих операций на половых органах у девочек. Кроме того, степень распространения такой практики в РФ подтверждает и недавний факт, когда многопрофильная клиника в Москве открыто предлагала услуги по клиторэктомии девочкам до 12 лет. Важно дополнить, что, согласно результатам исследования, операциям, калечащим половые органы, подвергаются девочки в возрасте от рождения до трех лет, в редких случаях — до 12 лет по решению матери девочки или ее старших родственниц по женской линии (бабушки, тети).

Согласно опубликованным отчетам правозащитных организаций и инициатив, а также согласно опыту работы в регионе признанных экспертов, существовало несколько предпосылок для катастрофической ситуации с правами женщин в Чечне. Первая предпосылка — это этнические традиции, где особую роль играют родственные связи и ответственность перед тейпом. Второй предпосылкой, не менее существенной, является позиция власти и безнаказанность сотрудников правоохранительных органов, совершающих насильственные действия, на Северном Кавказе. По данным Правозащитного центра «Мемориал», «за период с 2013 по 2018 годы поступали жалобы на применение пыток сотрудниками следственных органов в Чечне, Дагестане, Ингушетии, Кабардино-Балкарии». В Чеченской Республике, например, по некоторым данным разрешено применять насилие и фабриковать уголовные дела против населения, если «есть хоть малейшее сходство с ваххабитами». В некоторых случаях подобная практика в 2017 году проявляется по отношению к ЛГБТ+ людям в Чеченской Республике, а в 2018 году по отношению к правозащитникам.

Все эти условия не могли не оказать негативного влияния на положение женщин, когда решения о «позоре семьи» стали не просто внутренним делом семьи, рода, тейпа, где еще была возможность использовать механизмы защиты прав человека, а перешли в руки самой власти и силовых структур, действующих по собственному усмотрению. Примером является один из самых громких случаев использования власти сотрудником правоохранительных органов в своих личных интересах, сопряженного с нарушением прав женщин, — это история 17-летней чеченской девушки Хеды Гойлабиевой, о которой стало известно в апреле 2015 года со страниц «Новой газеты». Руководитель отдела полиции Ножай-Юртовского РОВД Нажуд Гучигов «взял» второй женой несовершеннолетнюю Хеду без ее согласия и согласия ее родителей. Несмотря на широкую огласку, протесты односельчан Хеды и действующие в Чечне запреты на обряд похищения невест и браки с несовершеннолетними, свадьба состоялась при поддержке Рамзана Кадырова.

Вторым громким примером является резонансная история Луизы Дудуркаевой, которая, скрываясь от угроз после публикации ее фотографий в соцсетях, втайне от семьи покинула Чеченскую Республику. К задержанию Луизы были привлечены сотрудники силовых структур Республики Беларусь, и ее семья вернула девушку домой. Уже в Чеченской Республике девушка с родителями была задержана и доставлена в отделение полиции города Аргун, где они провели около суток.

В восьмом периодическом докладе РФ за 2014 год (цитируется выше) говорилось, что «примером искоренения отживших обычаев может служить деятельность органов власти Чеченской Республики, которые уделяют большое внимание положению женщин в чеченском обществе и работе с семьей. В первую очередь — по снижению числа разводов среди молодых семей, преодолению отживших традиций, таких как умыкание (похищение) невест. К этой работе привлечены религиозные деятели и общественные организации. Умыкание невест противоречит исламу, российскому законодательству и чеченским традициям. Поставлена задача — искоренить подобную практику […] Кроме того, в республике ведется работа по ликвидации такого явления как «кровная месть».

Утверждения об укреплении прав женщин в Чеченской республике вызывают серьезные сомнения после двух последних публикаций на эту тему в России: «Убитые сплетнями: Убийства женщин по мотивам «чести» на Северном Кавказе» и Отчета по результатам качественного исследования насилия над лесбиянками, бисексуальными и трансгендерными женщинами на Северном Кавказе в РФ. Оба документа были опубликованы в конце 2018 года. Согласно их данным, реальная ситуация противоположна той, что описывается официальными властями России. Так, например, брак в Чеченской республике носит исключительно религиозный характер, и применение норм российского семейного права носит на Северном Кавказе ограниченный характер. В религиозном свидетельстве о браке указывается сумма калыма (выкупа женщины), что свидетельствует о крайней объективации женщин. А из опросов жительниц Чечни вскрываются факты насильственного религиозного «лечения», избиений, насильственного удержания.

Очевидно, что в таких условиях профилактика насилия над женщинами в Чеченской республике и на всем Северном Кавказе не ведется. Так, по мнению Аиды Мирмаксумовой, руководителя проекта «Отцы и дочки», «официальную статистику жертв домашнего насилия никто не ведет», а к волонтеркам «обращается далеко не каждая женщина». Чаще всего о случаях насилия становится известно «от адвокатов, психологов, знакомых или из соцсетей».

В соответствии с судебной практикой РФ сама потерпевшая должна инициировать судебное разбирательство, готовить необходимые документы, представлять доказательства, защищать свои интересы, так как насилие по отношению к женщинам относится к институту частного обвинения. Такая ситуация становится существенным барьером к реализации женщиной своего права на защиту.

Так как адаты (свод традиционных обычаев у народов Кавказа, Средней Азии и других исповедующих ислам) на Северном Кавказе играют не меньшую, а зачастую и более существенную роль, чем российские законы, то вопросы насилия над женщинами решаются вне правового поля. Авторы цитировавшегося выше доклада «Убитые сплетнями» указывают, что «в национальном праве «убийство «чести» не фигурирует. Существует общая статья 105 УК РФ «Убийство». Более того, в отчете отмечаются следующие тенденции:

нежелание следственных органов с должным вниманием возбуждать и расследовать такие дела;
в правоохранительные органы потерпевшие (родственники жертвы) обращаются крайне редко;
часть убийств «чести» пытаются списать на несчастные случаи и самоубийства и стараются не возбуждать уголовные дела по факту убийства.

Что касается судебных разбирательств, то по выявленным и проанализированным «Правовой инициативой» 33 случаям только 14 дел (42,4%) дошли до суда: в 13 случаях обвиняемого в совершении преступления осудили, в одном — оправдали.

Дополним, что если жертва и начинает отстаивать свои права, то согласно ст. 446.2 УПК РФ в судебном или досудебном порядке дело может быть прекращено. Суд по собственной инициативе или по результатам рассмотрения ходатайства, поданного стороной обвинения, может прекратить уголовное дело или назначить судебный штраф даже в ситуации, когда побои наносятся подозреваемым не первый раз.

Начало пути к международной защите

Не находя защиты со стороны органов власти или подвергаясь угрозам со стороны самих силовых структур, женщины решаются на побег не только из республик, но и из России. Одними из самых уязвимых становятся женщины из Чеченской Республики. Связано это в первую очередь с тем, что именно в Чечне сообщают о фактах преследования не только со стороны родственников, но и со стороны сотрудников силовых структур. По данным правозащитных организаций (в частности, Правозащитного центра «Мемориал») поводом для преследования может стать обвинение в ваххабизме родственников-мужчин, подозрение в «непристойном поведении», побег от родственников (отца, мужа или брата), несогласие с передачей ребенка отцу, подозрение в гомосексуальности или бисексуальности или любое иное неодобряемое в современной Чечне поведение. Такое положение дел подтверждают и некоторые беседы с женщинами, находящимися в статусе соискателей убежища в Польше.

Значительное число беженцев с Северного Кавказа пытается спастись в Польской Республике, пересекая границу Республики Беларусь. О ситуации на границе Беларуси и Польше можно узнать более подробно в ранее опубликованных статьях. Хочется, однако, обратить особое внимание на то, что при первичном интервью беженцы обязаны заявить о причинах поиска международной защиты. Сложно представить себе, что женщина, ищущая помощь и защиту от преследования по мотивам сексуального насилия, отбора детей или сексуальной ориентации, будет открыто перед своими соотечественниками заявлять об истинных мотивах своего бегства, ведь она знает, что шансы на пересечение границы невелики. И если ей не удастся сделать это, то она неизбежно вернется в Беларусь или Россию, где ее легко смогут найти члены семьи или силовики. В Беларуси женщины могут рассчитывать только на поддержку Миссии помощи беженцам в Бресте организации Human Constanta. Сотрудники Human Constanta только в июле 2017 года направили в Европейский суд по правам человека четыре обращения с жалобами на действия польских пограничников в отношении людей, которые нуждаются в убежище.

При такой ситуации мало учитывается психологическое состояние беженцев, особенно женщин, спасающихся от насилия. А для первичного интервью в таких условиях часто требуются специальные знания и навыки работы с женщинами — жертвами насилия.

Единственная организация, которая регулярно посещает пограничный пункт в Тересполе, — это CPPHN. Представители CPPHN появляются там, как правило, один раз в месяц, в том числе без предварительного уведомления. Присутствие CPPHN в Тересполе связано с ее статусом исполнительного партнера УВКБ ООН в Польше и условиями соглашения между начальником пограничной службы и региональным представителем УВКБ ООН в Центральной Европе.

Жизнь женщин с Северного Кавказа, ищущих международную защиту в Польской Республике

В открытых источниках сложно найти официальную информацию о том, сколько женщин из республик Северного Кавказа пытались получить или получили международную защиту в Польше. Но согласно ежегодной итоговой статистике Офиса по делам беженцев в Польше в 2017 году 1771 женщина с российским гражданством обратилась за международной защитой в Польше. А всего граждан РФ из всех, запросивших международную защиту в Польше, 69,9% (мужчин и женщин). Число женщин, в отношении которых комендант Пограничного управления вынес решение об отказе во въезде на территорию Республики Польша, составило в 2017 году 14 924 (мужчин было 15 559). В этом же году 992 женщины (и 1157 мужчин) были обязаны вернуться в Россию по решению суда. В судах первой и второй инстанции удалось получить разрешение на пребывание в Польше всего пяти женщинам из России.

В 2017 году Европейский парламент принял резолюцию о положении в области верховенства закона и демократии в Польше, в которой он призвал польское правительство прекратить возвращения в Беларусь соискателей убежища, выполнить обязательные временные распоряжения ЕСПЧ и обеспечить полный доступ к процедуре предоставления убежища в соответствии с международными обязательствами и законодательством ЕС.

Положительные решения польских судов по вопросу предоставления международной защиты не являются частым явлением, хотя некоторые из них носят характер стратегических. Так, в 2005 году бежавшая из Дагестана женщина попросила убежище в Польше. Она заявила, что является жертвой домашнего насилия и группового изнасилования коллегами мужа, после которого сбежала с сыном из страны, опасаясь за свою жизнь. Судебные разбирательства продолжались с 2006 по 2008 год. Решением судов первой и второй инстанции административного суда (WSA) ей было отказано в убежище. Административный суд (WSA) мотивировал свое решение следующим образом: «Органы справедливо посчитали, что сам факт того, что заявительница подверглась домашнему насилию в Дагестане, не оправдывает признание ее беженкой. По мнению суда, насилие должно быть связано с одним из пяти критериев конвенции — раса, религия, национальность, принадлежность к определенной социальной группе или политические убеждения, и все доступные судебные процедуры в стране должны быть исчерпаны. Заявительница не обращалась за помощью в соответствующие органы российских властей. Угроза, которую она считает исходящей от своего мужа и его друзей, не является достаточным основанием для предоставления международной защиты. Изнасилование и различные формы запугивания являются преступным деянием и не могут быть квалифицированы как преследование со стороны государственных органов по смыслу Женевской конвенции» (из решения WSA). При этом из представленной выше информации, подтвержденной многими отчетами правозащитных организаций в России, ясно, что само обращение в правоохранительные органы РФ не обеспечило бы ей безопасность, а возможно, и подвергло бы ее еще большему риску. Однако решение Главного Административного Суда (NSA) от 2008 г. стало положительным. Суд последней инстанции (NSA) согласился с кассационной жалобой на вышеуказанное решение. Судом было указано, что «изнасилование, избиение и жестокое обращение представляют собой преследование по признаку пола; в деле не была достаточно исследована информация о положении женщин в Дагестане и вопрос их принадлежности к определенной социальной группе по смыслу Женевской конвенции 1951 года; условие отсутствия защиты со стороны государства нельзя понимать ни в коем случае как обязательство исчерпать защитные процедуры, доступные в стране; тот факт, что заявитель не обращался в государственные органы за помощью, не может быть использован как аргумент для отказа в предоставлении статуса беженца. Важно определить, получила ли бы заявительница государственную помощь, если бы она ее запросила. Органы должны были точнее оценить риски, которым подвергается жертва домашнего насилья, обращаясь к органам власти в Дагестане». Суд назначил повторное рассмотрение дела административными органами.

В 2015 году Управлением по делам иностранцев принято решение о предоставлении дополнительной защиты в Польше жительнице Чеченской Республики РФ. Она была признана жертвой жестокого физического и психологического насилия со стороны мужа и его семьи, а в ее отношении было приостановлено исполнение решения о депортации. Заявительница была переведена из охраняемого центра для беженцев после психиатрической экспертизы, а затем получила положительное решение, в котором указано, что «возвращение заявителя в страну происхождения может подвергнуть ее риску причинения серьезного вреда из-за унижающего достоинство обращения со стороны частных лиц (супруга и родственников), но их действия могут быть отнесены и к властям страны происхождения, поскольку они не могут или не хотят защищать ее от таких действий […]. Средства правовой защиты для женщин, оказавшихся в ситуации, подобной ситуации заявительницы, неэффективны и не обеспечивают эффективную и длительную защиту от причинения серьезного вреда […]. Следовательно, тот факт, что заявительница не обращалась за защитой к властям страны происхождения, не меняет вышеизложенной квалификации […]».

Несмотря на эти примеры, большая часть решений носит негативный характер. Одним из оснований отказа является ссылка на то, что женщина может найти безопасное для себя место в России вне территории Северного Кавказа.

Ожидание решения суда первой инстанции проходит в специальных охраняемых центрах для беженцев или центрах для иностранцев с продовольственным и финансовым пособием. Жизнь в таком центре — это жизнь со своими соотечественниками, где риски быть раскрытой, идентифицированной многократно повышаются по сравнению с самостоятельным пребыванием на территории Польши. Из бесед с женщинами, находящимися в таких центрах в Варшаве, известно, что они сталкиваются с целым рядом сложностей. Во-первых, их психоэмоциональное состояние зачастую крайне тяжелое, они все еще разыскиваются своими родственниками или силовиками. Во-вторых, им крайне сложно найти работу. В-третьих, женщины отмечают, что время от времени становятся жертвами ксенофобии на территории самой Польши.

За последние несколько лет Польша превратилась в одну из самых политически консервативных стран в Европе. Получив всю полноту власти, партия «Право и справедливость» и ее лидер Ярослав Качиньскийвыступают против приема беженцев с Ближнего Востока, стремятся полностью запретить аборты и ограничивают свободу СМИ. Несмотря на то, что Польша ратифицировала все основные международные конвенции, договоры и протоколы (21 протокол) относительно положения беженцев в стране, реальное положение соискателей убежища мало чем отличается от положения соискателей убежища в России.

На основе анализа правовой ситуации, в которой находятся соискательницы убежища из Северного Кавказа в Польше, можно отметить следующее.

Женщины на Северном Кавказе не только более уязвимы для насилия, но и не имеют возможности воспользоваться своим правом на защиту. Любые заявления в правоохранительные органы могут подвергнуть их еще более существенному риску.
В республиках Северного Кавказа женщины настолько ограничены в своих правах, что вынуждены обращаться за международной защитой.
Система внутренней защиты в Российской Федерации неэффективна в отношении женщин из Северного Кавказа.
Россия, Беларусь и Польша имеют схожий политический контекст и миграционную политику, ограничивающую права беженцев.
На протяжении всего пути от Северного Кавказа до Польши женщина остается подвержена ряду существенных рисков, практически лишена поддержки и возможности реализовать свои права.

К сожалению, только структурные и стратегические изменения на политическом уровне способны изменить ситуацию на Северном Кавказе, в Российской Федерации и Республике Польша. Но пока существенных тенденций в сторону повышения ценности прав человека не наблюдается.