Все в одной лодке?
Photo: Rasande Tyskar
Как пандемия COVID-19 повлияла на жизни заключенных, инвалидов и беженцев
Весной 2020-го, в начале пандемии COVID-19, казалось, что все мы одинаково уязвимы перед коронавирусом, который не делит людей по полу, национальности, социальному статусу или экономическому положению. «Мы все в одной лодке», — заявляли политики. Но скоро стало очевидно, что это не совсем так. Носители хронических заболеваний, пожилые люди, этнические меньшинства и люди за чертой бедности больше других страдают от последствий пандемии. В особой группа риска — люди, вынужденные находиться в закрытых учреждениях: заключенные, люди с инвалидностью, беженцы. Как коронавирус изменил их жизнь и как они пострадали от пандемии?
Колючая проволока – не препятствие для вируса
Когда в Италии в конце февраля 2020 года вспыхнула эпидемия коронавируса, тюрьмы страны были закрыты на карантин. Визиты семьи, друзей и социальных служб оказались под запретом, а большинство мероприятий внутри тюрем — например, образовательные курсы, профессиональная подготовка и спортивные занятия — были отменены. Такие ограничения вызвали недовольство заключенных. По стране прокатилась волна тюремных бунтов, в которых погибли 12 заключенных. И хотя бунты были быстро подавлены, ситуация в тюрьмах осталась сложной.
Во время первой волны коронавируса массового заражения в пенитенциарных учреждениях Италии удалось избежать, но осенью 2020-го, с началом второй волны, количество инфицированных заключенных увеличилось. В начале ноября более 1200 заключенных и сотрудников итальянских тюрем были заражены коронавирусом. По мнению Софии Чуффолетти, директора ассоциации «L’Altro Diritto», которая предоставляет правовую помощь заключенным, рост случаев заражения доказал, что темпы инфицирования заключенных внутри тюрем намного выше, чем населения вне учреждений.
По словам Чуффолетти, большая ошибка считать, что тюрьмы и так защищены от короны, потому что это закрытые учреждения, будто бы отрезанные от внешнего мира. Ведь множество людей, например, тюремный персонал, входит и выходит из тюрьмы каждый день. «Как только вирус попадает внутрь системы, он может привести к катастрофическим последствиям», — говорит Чуффолетти.
Тюрьмы — переполненные, грязные и уязвимые
Переполненность тюрем — главная причина их уязвимости перед эпидемиями. В декабре 2020 года общее количество заключенных в итальянских тюрьмах составляло больше 53 тысяч, при максимальной вместительности системы в 50,5 тысяч. Но эта проблема глобальна: тюремная система переполнена в более чем 120 странах мира.
Другая причина — плохие санитарные условия. По словам Чуффолетти, в среднем в итальянских тюрьмах в одной камере площадью 12 м² живет три человека. Вентиляции, как и возможности побыть на солнечном свете, нет, в кроватях водятся клопы, а душевые рассчитаны на намного меньшее количество людей. В таких условиях ввести меры социального дистанцирования невозможно. Также состояние здоровья заключенных в среднем хуже, чем у людей вне тюремной системы. Статистически, большинство из них происходят из плохих социально-экономических условий, а это значит, что у них скорее всего не было полноценного доступа к медицине. По словам Чуффолетти, многие заключенные впервые в жизни посещают доктора в тюрьме.
Страх перед общественным мнением и бездействие властей
Чтобы предотвратить вспышки коронавируса, недостаточно просто закрыть тюрьмы на карантин, считает Чуффолетти: «Локдауна избежать невозможно. Но он должен сопровождаться и другими мерами». Например, масштабной кампанией по снижению числа заключенных, альтернативными мерами, такими как испытательный срок или домашний арест, улучшением санитарных условий, кампанией по тестированию и предоставлением заключенным приоритетного доступа к вакцинированию.
Все эти меры необходимы, чтобы сделать ситуацию в тюремной системе менее критической. «Я была в тюрьме [во время коронавируса], и я могу сказать, что никогда не видела столько психологических проблем. Люди начинают страдать от депрессии, сходят с ума, не имея возможности никого видеть […] Они напуганы, — говорит Чуффолетти. — С их точки зрения, мир снаружи с ними не считается. […] Они чувствуют себя аутсайдерами, потому что иногда к ним так и относятся».
Помехой для эффективных мер против коронавируса в тюремной системе часто становится общественное мнение, которое в Италии негативно настроено к заключенным, считает Чуффолетти. Ведь популистское правительство, которое сегодня находится у власти в стране, всегда идет на поводу у большинства вместо защиты меньшинств. «Существует предубеждение, что, когда ты в тюрьме, ты вне гражданского общества, у тебя нужно отобрать все права. Но это — социальное возмездие, и такого отношения правительство должно избегать».
Инвалиды в группе риска
Люди с инвалидностью тоже в группе риска. Многие из них находятся в приютах, психиатрических больницах, домах престарелых, школах-интернатах. Их права, как и права людей с инвалидностью, живущих вне учреждений, тоже были существенно ограничены во время пандемии.
Опрос COVID-19 Disability Rights Monitor, опубликованный в октябре 2020 года, зафиксировал длинный список нарушений права на здоровье инвалидов из-за пандемии. Большинство учреждений были закрыты на карантин, и жильцы оказались запертыми внутри без возможности видеться с семьей, друзьями и представителями правозащитных организаций. Карантинные меры не обсуждались с самими жильцами, хотя обычно у жителей многих институций есть право голоса при решении подобных вопросов. Люди с инвалидностью вне учреждений тоже столкнулись с проблемами: многие из них потеряли доступ к услугам первой необходимости – например, 38% людей, поучаствовавших в опросе, оказались без помощи своих ассистентов. Доступ к информации также был ограничен: часто информация о пандемии или карантинных ограничениях не была предоставлена в доступном для людей с инвалидностью виде, например, в сурдопереводе или на легком для понимания языке. Сложнее стало и получить медицинскую помощь, в том числе для болезней, не связанных с COVID-19.
Триаж — кому жить, кому умирать?
Урсула Науэ, старший преподаватель Венского университета и член экспертной группы по осуществлению австрийского национального плана действий в интересах инвалидов на 2012-2020/1 годы, считает, что пандемия демонстрирует большой разрыв между риторикой прав человека и ее реализацией на практике. Самым ярким примером нарушения прав инвалидов Науэ считает медицинскую сортировку, или «триаж» (triage). Когда ресурсы здравоохранительной системы исчерпываются, и мест в реанимации не хватает для всех, больницы вынуждены решать, кому оказывать медицинскую помощь, а кого оставить умирать.
Науэ подчеркивает, что люди с инвалидностью систематически имеют меньше шансов получить медицинскую помощь при сортировке независимо от состояния их здоровья. Ведь один из важных критериев при сортировке в австрийских больницах — показатель повседневной жизнедеятельности (ADL score), который учитывает, насколько самостоятельно человек может справляться с повседневными задачами — например, чистить зубы или передвигаться. Если человек здоров, но не может этого делать, например, из-за ДЦП, весьма вероятно, что он не попадет в реанимацию и не выживет.
Инвалидность — не то же, что болезнь
По мнению Науэ, такой подход не подразумевает различий между инвалидностью и болезнью. Люди с инвалидностью не обязательно больны. У них есть определенные нарушения, при которых некоторые функции тела не работают так, как должны. Иногда такие нарушения приводят к болезням, иногда, наоборот, болезни вызывают нарушения, но это не одно и то же. Поэтому процедура такой «сортировки» была бы более справедлива, если бы она учитывала исключительно состояние здоровья. Еще лучшей альтернативой Науэ считает предоставление помощи в хронологическом порядке, когда люди, прибывшие первыми, первыми получают места в реанимации. Но в любом случае важно, чтобы состоялась общественная дискуссия о критериях отбора, ведь пока никакого правового регулирования этой процедуры нет.
«Существует вековая традиция воспринимать людей с инвалидностью как тех, кто нуждается в благотворительности и не имеет прав. Сегодня это очевидно в контексте медицинской сортировки. Мы все еще считаем, что люди с инвалидностью не заслуживают [помощи], потому что они, например, не работают […] Сегодня мы видим своеобразную иерархию прав: [сначала идут] права людей без инвалидности, а права людей с инвалидностью – потом», — говорит Науэ.
Лагеря для беженцев в локдауне
Подобная иерархия прав наблюдается и в ситуации с беженцами, особенно в так называемых «хот-спотах» (центрах размещения) на греческих островах. Условия жизни в лагерях, и раньше известных своей переполненностью и вопиющими нарушениями прав человека, во время пандемии только ухудшились.
Как и итальянские власти в ситуации с тюрьмами, греческое правительство еще до появления случаев заражения решило ограничить свободу передвижения в лагерях, а при первых случаях полностью закрыло их на карантин. Тысячи беженцев были фактически заперты в переполненных лагерях с полным отсутствием базовых гигиенических условий и невозможностью социально дистанцироваться. Хотя небольшая часть особо уязвимых искателей убежища была эвакуирована, центры размещения на островах остались переполненными (в апреле в них содержались 34 тысячи человек, при том что рассчитаны они на 6 тысяч). Люди в лагерях живут среди крыс, змей и мусора, часто в брезентовых палатках и самодельных хижинах. Чтобы получить еду, воду или попасть в туалет, им приходится часами стоять в очередях. Кроме того, из-за переполненности и бездействия полиции в лагерях царит атмосфера хаоса и насилия, и женщины часто стают жертвами домогательств и сексуальных преступлений.
Недоступность медпомощи
Такие условия жизни катастрофичны для психологического здоровья искателей убежища. Согласно данным исследования International Rescue Committee (IRC), с началом пандемии число людей, которые испытывают психотические симптомы — такие, как галлюцинации и бред, — выросло на 71%. Из 904 человек, которые получили психологическую помощь от сотрудников IRC, у 41% были симптомы ПТСР, у 35% — суицидальные мысли, а у 18% были попытки покончить с собой. «В Афганистане мы боялись террористов-смертников, и я думала, что побег оттуда будет нашим спасением. Но здесь – хуже… Я была свидетельницей множества попыток самоубийства [здесь]. Я даже попыталась повеситься, но мой сын увидел меня и позвал моего мужа», — рассказала представителям IRC 32-летняя Фариба из Афганистана.
Не только психологическое, но и физическое здоровье беженцев оказалось под угрозой. Элли Криона Саранти, ведущий юрист греческой организации HIAS, которая предоставляет бесплатную правовую помощь просителям убежища на острове Лесбос, объясняет, что базовые медицинские услуги были малодоступны на островах еще до начала пандемии, но из-за карантина получить медицинскую помощь стало еще сложнее. Ей известны случаи ВИЧ-инфекции, рака, гепатита, серьезных психиатрических проблем, которые значительно прогрессировали за долгое время ожидания медицинской помощи. Лагеря находятся в пограничных регионах со слабой инфраструктурой, и для лечения многих заболеваний, например, для получения антиретровирусной терапии при ВИЧ-инфекции, беженцев нужно переправлять на материк. Но из-за мер географического ограничения, под которыми пребывают беженцы, им нельзя покидать острова, а процесс снятия этих мер может длиться месяцами.
Один из случаев, которым занималась организация Крионы Саранти — дело девочки, родившейся с пороком сердца. В конце января 2020 больница потребовала безотлагательно перевести ребенка в Афины, чтобы сделать срочную операцию, которую не могли выполнить на Лесбосе. В середине апреля ребенок умер в лагере Мориа, потому ограничения на перемещение так и не были сняты.
Криона Саранти считает, что, хотя пандемия и ухудшила ситуацию беженцев из-за карантинных мер и невозможности покинуть лагеря, она и раньше была критической. По ее мнению, закрыть лагеря и отказаться от стратегии «хот-спотов» — единственный способ обеспечить беженцам достойные условия жизни. Но именно на эту стратегию продолжает делать ставку правительство Греции и ЕС: новый Пакт ЕС о миграции и убежище, представленный Еврокомиссией в сентябре, еще больше ужесточает процедуру получения убежища и делает возможным повторение катастрофы на Лесбосе. Почти год спустя после начала пандемии положение беженцев — как, впрочем, и заключенных и инвалидов – остается шатким.
Материал создан по итогам посещения онлайн-симпозиума «Правового диалога» «Проснись и пой: правовой ответ на последствия пандемии» (декабрь 2020 г.).
Similar Posts:
