Неделю назад мы опубликовали анализ польского «исторического» законопроекта, определившего дополнительную сферу ответственности Института национальной памяти. Законопроект был подписан президентом Анджеем Дудой 6 февраля, а это значит, что он вступит в силу завтра, 20 февраля, если только Конституционный суд, на рассмотрение которого президент направил законопроект сразу после подписания, не сочтет его несоответствующим Конституции.
Профессор Моника Платек была одной из почти 90 представителей польской и иностранной интеллигенции, подписавших открытое письмо против этого закона, первоначально опубликованное по-польски газетой «Gazeta Wyborcza» 31 января. Платек — профессор права юридического факультета Варшавского университета и заведующая кафедрой криминологии Института уголовного права юридического факультете Варшавского университета. Она также соучредитель Польской ассоциации юридического образования [PSEP]. В качестве эксперта по юридическим вопросам и правам человека профессор Платек участвует в работе Комиссии по правам человека польского парламента. Профессор Платек преподает сравнительную криминологию, уголовное право, уголовно-исполнительное право, сравнительное уголовное право и гендерные исследования.
В целом, что вы думаете об этом законе?
Нужно понимать, что история с этим законопроектом не новая. Все началось, когда нынешняя правящая партия ПиС1“Prawo i Sprawiedliwość” («Право и справедливость»). была у власти в 2006–2007 годах. И вот в 2007 году они провели через Сенат точно такие же поправки в закон о люстрации. Затем этот законопроект был направлен в Конституционный суд, который выполнил свою работу хорошо, но не полностью: суд признал закон неправовым и неконституционным. Однако в подробности суд не вдавался. Было совершенно очевидно, что законопроект был предложен из-за книги Яна Томаша Гросса о поведении польского населения на территориях, где происходило массовое убийство евреев: от том, как вели себя поляки, когда у них появлялась возможность захватить имущество убитых евреев. Плюс погром в Едвабне2Погром в Едвабне — массовое убийство евреев в деревне Едвабне в Белостокской области БССР (теперь Польша) во время Второй мировой войны, в июле 1941 года. Основную массу погромщиков составляли поляки, проживавшие в окрестных районах. Расследование, проведённое Институтом национальной памяти, установило, что в Едвабне было убито 340–350 человек (большинство из них были сожжены заживо в овине).. Но на тот момент это были лишь первые попытки. В 2008 году Конституционный суд признал такого рода закон неправовым, и с моей точки зрения это первый важный момент: мы вновь предлагаем то, что Конституционный суд однажды уже объявил неконституционным. Затем следует принять во внимание тот факт, что Конституционный суд тогда сделал не все, что было необходимо, поскольку не рассмотрел подробно, почему именно эти нормы неконституционны, а обосновал свое постановление одними лишь процессуальными аспектами. При этом остается в силе мой довод о том, что Конституционный суд однажды уже признал этот закон неконституционным. Но с другой стороны, кто-то может возразить: да, но ведь Конституционный суд не стал рассматривать вопрос по существу, что тоже верно.
И теперь мы столкнулись с тем, что в 2015 году ПиС опять пришла к власти, и теперь у них абсолютное большинство в обеих палатах и президент, который по сути является их марионеткой. Говоря так, я тоже, возможно, совершаю уголовное преступление согласно польскому законодательству. Собственно говоря, законопроект был внесен в парламент 6 июля 2016 года, а потом так и лежал там с ноября 2016 года. Его сразу же раскритиковали, и почти два года ничего не происходило. Снова законопроект вынесли на рассмотрение 25 января 2018 года, и, как видите, 6 февраля 2018 года Дуда его подписал. Все это произошло без особого обсуждения, причем они делали вид, будто бы речь идет о формулировке «польские лагеря смерти» и о том, что произносить такие фразы противозаконно. Здесь есть два момента. Во-первых, говорить о распространенности этого выражения вряд ли можно вот уже много лет. Был даже случай с президентом Обамой, который по ошибке употребил эту фразу, а затем извинился. Потом по всему миру разошлись комментарии, что хотя нацистские концлагеря находились на польской территории, это нельзя переводить как «польские нацистские концентрационные лагеря». Так что это не проблема. Да и на самом деле в законе ничего не говорится о запрете употребления этой фразы.
Да, об этом сказано только в пояснительной записке.
Да ее и можно употреблять, потому что если вы скажете «польские концентрационные лагеря», имея в виду, что они находились на польской территории, ничего не случится. Во-вторых, недавно у нас вышла книга о польских концентрационных лагерях: 203 таких лагеря, где немцы держали под стражей и уничтожали людей, действовали на польской территории, в том числе в Аушвице и в других местах. А с 1945 по 1948 или 1949 год в Польше существовали лагеря, в которых поляки держали и казнили совершенно невиновных немцев, украинцев, русских, силезцев3В 1945-1946 годах почти все из 4,5 миллионов силезцев немецкого происхождения бежали из отошедшей к Польше Силезии либо были интернированы в лагеря и насильственно изгнаны; в их числе были несколько тысяч немецких евреев, переживших Холокост и вернувшихся в Силезию., лемков4Лемки — этническая подгруппа, живущая на участке Карпатских гор, известном как Лемковщина; этот народ нередко считают одной из ветвей украинцев или русинов. После Второй мировой войны многие лемки были насильственно переселены первоначально в Советский Союз (около 90 000 человек), а затем в результате проведения «Операции Висла» в присоединенные к Польше западные воеводства (около 35 000 человек). Депортация проводилась по распоряжению властей о перемещении гражданского населения в рамках операции по борьбе с повстанцами, чтобы не допустить поддержку партизанской войны, которую вела Украинская повстанческая армия (УПА) в юго-восточной Польше., поляков, евреев — всех не перечислить. Да, у нас в Польше было 203 концлагеря.
Второе: если принимается такой закон, причем в стране, разрушившей инструменты демократии, невозможно рассчитывать на то, что людей у власти будут контролировать другие ее ветви. Ни правительство, ни суды никому не подотчетны. И суды полностью подчинены действующему правительству. Так что даже на это рассчитывать не приходится.
[В законопроекте] используется формулировка «публичное и вопреки фактам». А у нас за последние 20 лет вышла целая библиотека книг, в которых описывается позиция поляков в годы войны. И согласно этим исследованиям, среди нашего народа действительно были герои, но было и немало напуганных, занимавших нейтральную позицию, не интересующихся событиями или негативно относящихся к людям еврейского происхождения. И была масса людей, которые выслеживали евреев, убивали их или сдавали немцам. Причем убивали и после окончания войны тех евреев, которые выжили. Все это — факты. И если вы хотите притвориться, что таких фактов не существует, это очень плохо характеризует нацию. Это признак того, что мы не достигли зрелости, что у нас проблемы с самооценкой и с восприятием самих себя. Но даже если мы будем притворяться, что таких преступлений не было, это нам не поможет. Это похоже на совет «не думай о белом медведе» или «о розовом слоне». Во всей этой дискуссии присутствует большой слон. Лучшим доказательством наличия проблемы, которая у нас была и в годы Второй мировой войны, служит сегодняшнее отношение поляков к иммигрантам. Этой проблемы не было два года назад, когда Польша приняла более 150 000 мигрантов из Чечни, которые были мусульманами, плохо адаптированными в нашем обществе, но всем тогда это было безразлично. За исключением некоторых специализированных организаций, таких как Польская ассоциация юридического образования, которая доказывала, что лучший способ помочь адаптации — принимать детей мигрантов в детские сады и школы. Конечно, потом некоторые мигранты проследовали в другие страны, где их приняли лучше, чем в Польше, но дело не в этом. Если вы способны создать из этого проблему, причем за такое короткое время, это свидетельствует о сложившейся у нации практике: проявлять безразличие, прятаться от фактов и пытаться не признавать их. Причем делать это тайно: ночью в пятницу, в Шабат — такое уже становится фирменным стилем польского правительства. Вот так они работают. И потом настаивать на своем, несмотря на существующие негативные мнения. Но надо признать, что, действуя таким образом, они завоевывают себе широкую поддержку. Еще два года назад люди либо не думали на эту тему, либо молчали, потому что знали, что быть антисемитом — некультурно и неприлично. А сегодня эти люди стали открытыми антисемитами.
Это стало общепринятым и всячески поощряемым депутатами нынешнего парламента. И я бы не стала возлагать всю вину на Качинского, хотя он все это начал. А начал он, когда употребил в своей речи фашистские формулировки5Ярослав Качинский, лидер ПиС и бывший премьер-министр Польши, заявил в рамках своей избирательной кампании в октябре 2015 года, что «мигранты уже принесли в Европу такие болезни как холера и дизентерия, а также разных паразитов и простейших, которые … не представляют опасности для организма беженцев, но могут быть опасны у нас». в отношении иммигрантов, которых Польша должна была принять, но не приняла. Мы 55-миллионная нация, но лишь 38 миллионов поляков живут в Польше. Так что среди польского народа много тех, кто сам является беженцем. Но это уже другая история. Поляки могут быть и иностранцами, и беженцами. И можете быть уверены: они скажут, что должны получать всю необходимую помощь. Но вот это уродливое, отвратительное отношение, возникшее два года назад, продолжает распространяться. Из страны, доказавшей свою способность достичь высоких стандартов, мы стали страной, очень похожей на Германию 1933 года. Но сейчас не 1933 год, и мы не Германия. Так что зная историю во всей ее полноте и признавая, что мы эту историю повторяем, мы видим, что, во-первых, это возможно, а во-вторых, это возможно потому, что за последние двадцать лет наша страна сильно изменилась. Теперь это действительно современная, высокоразвитая, прекрасная страна в том, что касается экологии, технологий и так далее. Однако пока сделано недостаточно для развития чувства общности и ответственности, и ничего не сделано для изменения менталитета. По правде говоря, демократия у нас в стране существовала в течение восьми лет перед Второй мировой войной, а потом ростки демократии появились уже после 1989 года. Так что у нас очень молодая демократия в стране с историей рабовладения, поскольку с нашими крестьянами обращались как с рабами. И еще у нас были представители благородного сословия, которые на самом деле благородством не обладали, поскольку работали на олигархов и делали то, что им прикажут. Так что у нашей страны нет традиции ответственности, стремления к развитию и привычки стоять на собственных ногах. [Такая традиция] означает, что когда возникает проблема, вы в первую очередь спрашиваете себя: что я сделал неправильно? Но мы сейчас не задаем себе этот вопрос.
Также очень важно понимать вот что. За последние пятнадцать лет у нас сложились очень хорошие отношения с Украиной. А теперь они разрушены. Можно говорить об одной стороне истории — о том, как украинцы убивали поляков, и это будет верно. Но не говорить при этом о поляках, которые убивали украинцев и обращались с ними как с рабами в течение долгого исторического периода — опять же проявление незрелости, одностороннего подхода и неспособности заметить слона в комнате.
И есть еще один, третий элемент, который чрезвычайно важен. В законе упоминаются и другие преступления против человечности и военные преступления. И мы с вами сейчас находимся на территории, на которой каждое из правительств начиная с 2003 года несет ответственность за то, что сначала разрешило создать тюрьму ЦРУ на польской земле, а потом разрешило ее засекретить. Сегодня я говорю вам об этом. А когда законопроект станет законом, говорить об этом будет уголовно наказуемым преступлением.
Да и публикация такого интервью будет уголовным преступлением, поскольку в законе говорится, что он касается не только граждан Польши.
Это безответственный шаг, указывающий на то, что вы принимаете не закон, а декларацию, поскольку у вас нет адекватных инструментов для обеспечения соблюдения этого закона, да вы и не собираетесь добиваться его соблюдения. Этот закон призван заставить людей вроде меня закрыть рот на замок и прекратить высказывать, публиковать и обсуждать свое мнение. Закон окажет парализующий эффект, который чрезвычайно опасен. Я-то уже старая, я скоро умру, и мне на них наплевать. Однако многие вынуждены будут замолчать. Но если людям по эту сторону баррикад заткнут рот и одновременно позволят фашистам и националистам захватывать публичное пространство, это станет реальной опасностью. И конечно же, третий элемент — это Церковь, которая вообще молчит, причем молчит очень громко. Это оглушительное молчание указывает на то, что у нас есть проблемы с расизмом, гомофобией, ксенофобией и так далее. И разумеется, в этом виноваты мы все.
Осознание этих моментов не является откровением и должно стать темой книг и дискуссий. Но на это не приходится рассчитывать, поскольку у нас реально развивается фашистское и националистическое государство. И особенно пугает то, что это происходит с ошеломительной быстротой. Вот этот закон — речь в нем идет не только об истории и не только о том, чтобы заставить замолчать переживших Холокост; речь, разумеется, идет о том, чтобы пресечь любое обсуждение преступлений, совершаемых польскими солдатами на территории Афганистана, Ирака, Ирана, куда мы идем в рамках миротворческого процесса. Но если на миротворческие операции идти с оружием и применять его против мирных жителей… В польском суде рассматривалось знаменитое дело Нангар Кель6Инцидент произошел 16 августа 2007 года в афганской деревне Нангар Кель. Спустя несколько часов после встречи с засадой талибов польский патруль, действовавший в составе Международных сил содействия безопасности, открыл огонь по деревне. В результате огневой атаки погибли шестеро мирных жителей, в том числе беременная женщина и трое детей, а еще три женщины получили тяжелые ранения. о том, как польские солдаты убили мирных граждан. И суд постановил, что это не военное преступление, а неповиновение приказу. А военнослужащие, представшие перед судом, были просто пешками, которые в наименьшей степени несли ответственность за то, что произошло. А ответственность несло наше тогдашнее правительство. Отправлять туда военнослужащих было неправильно, потому что их отправляли только убивать и больше ни для чего.
Но то, о чем я сейчас рассказала, отныне будет трактоваться как приписывание Польше ответственности за иные военные преступления. А с точки зрения международного права сложилась ситуация, когда прокурор Международного уголовного суда Фату Бенсуда попросила судей МУС разрешить ей начать расследование преступлений против человечности, предположительно совершенных в ходе вооруженного конфликта в Афганистане — и нас это тоже касается. Этот закон пытается убить правду, но разумеется, ничего не получится. Я юрист. Если бы я была психотерапевтом или психоаналитиком, я бы сказала так: если вы человек и пытаетесь скрыть что-то чрезвычайно постыдное и болезненное, за что вы несете ответственность, и молчите об этом, то вы рискуете заболеть раком и умереть. А если вы целый народ, то результат может быть не менее ужасным.
Спасибо. Два технических вопроса, которые я все же считаю важными. Один из них такой: Президент Дуда сказал, что подписав закон, он направит его в Конституционный суд. Зачем ему это делать? И как по-вашему, может ли это что-нибудь изменить?
Он это сделал. Он сделал это просто потому, что может так сделать. Потому что он незрелый человек, которому велели так сделать. Не похоже, чтобы он сам принимал решение по этому вопросу.
Ему так велела его партия?
Качинский! И сделал он это, разумеется, чтобы прикрыть свою задницу. А президент так поступать не должен. Если президент сомневается, он не должен подписывать закон, а должен сначала направить его в Конституционный суд. Но у нас и раньше было не так уж много приличных президентов, так что происходящее сегодня в Польше — не результат событий 2015 года. За четыре года до 2015-го тоже произошло множество ужасных и незаконных событий.
Да, я слежу за историей с Конституционным судом и другими событиями.
Да. И конечно же, направить законопроект в какой-то орган, который назвали Конституционным судом, это обман и притворство. Поэтому, если вы спросите меня, то мой прогноз таков: там скажут, что все в порядке. Потому что, во-первых, это кучка людей, которые судьями не являются. Во-вторых, настоящие судьи молчат и лишены возможности вынести свое суждение. В-третьих, это партийные чиновники, которые делают то, что укажет партия. Это одно лишь название без соответствующего контекста.
А значит, это не демократический инструмент. Скажу вам больше: если они сделают другой вывод, я вряд ли поверю, что это результат их собственных рассуждений. Скорее я сочту это результатом закулисных обсуждений и попыткой уйти от стоящих сейчас перед нами проблем.
Сохранить лицо?
Нет. Нужно понимать, что инициатор этих норм, Качинский, поступает так потому, что у него много сторонников. И это очень легко: стать министром, получать зарплату и в целом неплохо жить. Рядом с ним много людей, так что нельзя возлагать всю вину только на него. Он не ценит [людей] ни за что, кроме [лояльности] собственной власти. Вот так все просто. Ему плевать на то, чтобы «сохранить лицо».
Я имею в виду, что вместо того чтобы изменить свое мнение под влиянием дипломатических скандалов, он мог бы [обосновать это решением] Конституционного суда.
Может быть. Но чтобы изменить свое мнение, у вас должна быть способность рассуждать и формировать свое мнение. Он очень проницательный политик, но одновременно психопат, который живет в своем мире вдали от реальной жизни. Так что нет, он не мыслит в таких категориях.
Понятно. Мой второй вопрос о том, что некоторые люди в дискуссиях в соцсетях подчеркивают положение закона о том, что он не распространяется на «научную деятельность и художественные высказывания», или что-то в этом роде. Что вы об этом думаете?
Во-первых, почему ученые и художники? Почему только эти две группы? Во-вторых, кто принимает решение о том, что я являюсь ученым или художником? В-третьих, какой суд будет оценивать мои научные или художественные способности? Все это чушь.
Это было бы легко в СССР, когда были все эти союзы писателей, художников и т. д.
Все это больше похоже на государство Муссолини. В его государстве «свои» могли делать все что угодно, а «чужие» должны были подчиняться закону. Так что это положение закона — для «своих». Мы можем делать все что захотим, а для своего удобства назовем это искусством или научной работой. Важнее то, что речь не идет о журналистах и книгоиздателях. Я получила очень интересное письмо от своего студента, который указывает на еще один момент: нужно обратить внимание на статью 4 закона, в которой говорится, что если вы опубликуете книгу, то и вас, как издателя, могут привлечь по статье 55 [Уголовного кодекса об уголовной ответственности, помимо прочего, за приписывание польскому народу преступлений Третьего Рейха]. То есть это не что иное, как подавление любой общественной дискуссии. В Польше проделана огромная работа [по изучению истории Второй мировой войны] — у меня собраны буквально горы книг, изданных институтом, изучающим преступления против еврейского населения во время и после войны, а также взаимоотношения между народами Украины, Беларуси, России — очень хороший анализ, показывающий, что история не черно-белая, а скорее серая.
[В качестве примера] — лично я раньше не могла понять, почему люди, бежавшие из гетто, не расходились по деревням, а продолжали прятаться в городах. Без этих исследований я бы так и не узнала, насколько опасными для них были польские деревни. Все это так характерно.
Есть еще два момента, которые я хотела бы отметить. Мы живем в стране, где признаться, что ты еврей — все равно что признать вину за что-то. То, как мы используем наш язык, может многое сказать о народе. Когда я была в [израильском центре памяти Холокоста] Яд ва-Шем, меня там поразили две фразы. Первую фразу слышали евреи, когда возвращались в свою деревню после войны: «Так они не всех вас убили?» Это было не «здравствуйте, добро пожаловать домой, мы так рады вас видеть», а удивление, что евреи все еще живы. Потому что односельчане уже успели проникнуть в их дома, забрали себе их вещи и пользовались ими. А вторая фраза была: «мы не уехали из Польши — мы бежали из Польши». Так говорили люди, покинувшие Польшу уже после Второй мировой войны, начиная с 1946-1947 до 1950-х годов.
Я считаю, что за последние двадцать лет проделана большая работа по осознанию проблемы антисемитизма, наших взаимоотношений и того факта, что мы никогда не были соседями. Мы были разными народами, живущими бок о бок. В этом смысле [Ян Томаш] Гросс был неправ — мы не знали друг друга. И большинству людей было безразлично, потому что это была как бы чужая страна, чужая культура и вообще все чужое. Посмотрите на польскую культуру, начиная с Мицкевича, который сам был белорусом, русским, украинцем и литовцем (а его мать была еврейкой, поэтому он был евреем)! И мы гордимся пятью Нобелевскими лауреатами, в том числе Мари Склодовской-Кюри, которая на самом деле была сначала русской, а потом француженкой, но никогда не была польской подданной. Есть у нас и еще девять польских граждан — Нобелевских лауреатов, о которых мы никогда упоминаем из-за их еврейского происхождения. Это что-то говорит о нашем народе, не так ли?
Поэтому я считаю, что глупо притворяться, будто бы ничего этого нет. Создавать такие законы, как создали мы, очень вредно. Это вредно прежде всего для международных отношений Польши, но это вредно и для нас самих, Я надеюсь, что осознание того, насколько это вредно, станет шагом к мудрости. Мне хотелось бы на это надеяться. Когда реальных врагов у вас нет, вы создаете искусственных, а на следующем этапе вы уже вынуждены убивать воображаемых врагов. А это шаг напрямую к гражданской войне, которой, я надеюсь, мы все же избежим.
Similar Posts:
References
↑1 | “Prawo i Sprawiedliwość” («Право и справедливость»). |
---|---|
↑2 | Погром в Едвабне — массовое убийство евреев в деревне Едвабне в Белостокской области БССР (теперь Польша) во время Второй мировой войны, в июле 1941 года. Основную массу погромщиков составляли поляки, проживавшие в окрестных районах. Расследование, проведённое Институтом национальной памяти, установило, что в Едвабне было убито 340–350 человек (большинство из них были сожжены заживо в овине). |
↑3 | В 1945-1946 годах почти все из 4,5 миллионов силезцев немецкого происхождения бежали из отошедшей к Польше Силезии либо были интернированы в лагеря и насильственно изгнаны; в их числе были несколько тысяч немецких евреев, переживших Холокост и вернувшихся в Силезию. |
↑4 | Лемки — этническая подгруппа, живущая на участке Карпатских гор, известном как Лемковщина; этот народ нередко считают одной из ветвей украинцев или русинов. После Второй мировой войны многие лемки были насильственно переселены первоначально в Советский Союз (около 90 000 человек), а затем в результате проведения «Операции Висла» в присоединенные к Польше западные воеводства (около 35 000 человек). Депортация проводилась по распоряжению властей о перемещении гражданского населения в рамках операции по борьбе с повстанцами, чтобы не допустить поддержку партизанской войны, которую вела Украинская повстанческая армия (УПА) в юго-восточной Польше. |
↑5 | Ярослав Качинский, лидер ПиС и бывший премьер-министр Польши, заявил в рамках своей избирательной кампании в октябре 2015 года, что «мигранты уже принесли в Европу такие болезни как холера и дизентерия, а также разных паразитов и простейших, которые … не представляют опасности для организма беженцев, но могут быть опасны у нас». |
↑6 | Инцидент произошел 16 августа 2007 года в афганской деревне Нангар Кель. Спустя несколько часов после встречи с засадой талибов польский патруль, действовавший в составе Международных сил содействия безопасности, открыл огонь по деревне. В результате огневой атаки погибли шестеро мирных жителей, в том числе беременная женщина и трое детей, а еще три женщины получили тяжелые ранения. |